"Петр Катериничев. Любовь и доблесть" - читать интересную книгу автора

метаморфоза в функцию отношения сознания к бессознательному. По достижении
этой цели удается вызволить "Я" из всей его замешанности в коллективность и
коллективное бессознательное".
Хорошо сказано! Ни прибавить, ни убавить! "Преодоление анимы как
автономного комплекса и ее метаморфоза в функцию отношения сознания к
бессознательному" - вот что ему сейчас нужно! Ибо без преодоления анимы он,
Олег Данилов, живет как сирота казанская! Если бы еще знать, что такое
"анима", и каким образом она метаморфизирует... А впрочем, голова - предмет
темный, никакой наукой не проясненный. Но отдельными учеными мужами
разумеемый. Вроде Карла Густава Юнга, ныне покойного. Олег опустил книгу
обратно, в пыль и пепел малогабаритной квартирки. Как выражались латиняне:
"Sic transit gloria mundi".
Что в переводе с иноземного звучит примерно так: "Прошла любовь,
повяли помидоры". Пусть смысл частично и утерян, зато образность налицо.
А разобраться в собственных душевных метаниях все же хотелось. И
провести метаморфозу. Сегодня. Немедленно. Нужен просто толчок. Мысль.
Идея. И все сложные вещи исчезнут, упростятся, как в некоем уравнении, до
того главного, что и составляет нашу жизнь. До "любви" и "смерти". Ну а
поскольку, пока ты жив, смерть присутствует только как возможность небытия,
а не как данность, то в уравнении, называемом жизнью, останется лишь одно
неизвестное, именуемое любовью. И то, что может любовь защитить. Доблесть.
А если нет любви, что остается? Стены. Унылые стены обиталища, а не
жилища, больше похожего на ангар или сарай и оттого не называемого домом...
Олег дотянулся до кассетника, нажал клавишу, закрыл глаза, ощущая, как
несбывшееся дальнее заполняет его, словно зазвучавшая музыка...

Рыжая моя, веснушчатая юность,
Девочка распутная, курчавое дитя -
Легкого вина светилась гаснущая лунность
И сознанье путалось в мерцающих сетях,
Плакала недолгая любовь над расставаньем -
В полночи молитвы да гитарный перезвон -
Нам дарила осень спелых лоз очарованье,
Как цветок срывая с губ ночной любови стон.
Разговоры странные, тревожные знаменья
Рассыпались звездным переменчивым дождем,
И продрогший ветер отзывался волчьим пеньем -
Стужею и скукой покорен и побежден.
Помнишь, как усталая по полночи вернулась,
Помнишь, как смеялась ты, с тоской дневной шутя...
Рыжая моя, веснушчатая юность,
Девочка распутная, курчавое дитя.
Песня Петра Катериничева "Рыжая".

Олег вздохнул. С расслабухой нужно заканчивать. Еще немного
умствований и самоистязательной рефлексии, и он с легким сердцем выудит из
шкапчика заныканную загодя литровую бутыль спирта, разбавит по вкусу и -
"вези меня, извозчик, по гулкой мостовой...".
Данилов опустил руку, поднял с пола глянцевый журнал, пролистал
несколько страниц. Юмор? Очень хорошо. "Все о раздолбаях".