"Нина Катерли. Дорога (Авт.сб. "Окно")" - читать интересную книгу автора

сам не свой по поводу кончины некоего Бутягина. Работник министерства,
металлург. Они, кажется, были большими друзьями? Борис Васильевич
рассказывал нам...
Вот кретин! Совсем забыл предупредить Борьку, чтобы не говорил старику
про Бутягина. Газету с некрологом спрятать не забыл, а тут вылетело из
головы, задвинулся на своих рентгенах! Друзьями отец с этим Бутягиным
никогда вроде бы не были, зато были ровесниками, в чем и дело.
- ...Скончался внезапно, при исполнении, - рассказывал Галкин. -
Прекрасная смерть, хотя для близких...
Для близких. Кто что про них знает, про этих близких. Да и были ли они
у Бутягина, хотя наверняка были - у начальства обычно много близких.
Обычно... Как правило...


Бывший директор завода, персональный пенсионер Ехалов Василий Иванович,
член КПСС с 1924 года, лауреат Государственной премии, кавалер орденов,
скончался двадцать третьего апреля в четыре часа утра в возрасте
семидесяти пяти лет.
"Ленинградская правда" дала по этому поводу некролог с портретом,
другие газеты - объявления, где выражались глубокие соболезнования родным
и близким покойного.
Умер Ехалов внезапно, всего час продолжался приступ, "неотложка" не
успела, умирал не тяжело - просто сдало сердце, а из родных и близких при
его кончине присутствовали Иван и Альфа.
...За два дня до того Василий Иванович разбудил Ивана рано утром,
позвал в свою комнату и, велев сесть, торжественным голосом произнес:
- Вот что, Ваня, давай-ка на всякий случай попрощаемся.
- Да ты что, отец?!
- Помолчи. Это, может, наш с тобой последний разговор. Смерть, милый
друг, - тоже событие в жизни, тут добросовестно надо, без халтуры, как...
как дела сдать. Понятно тебе? - старик надолго замолчал, смотрел куда-то
мимо Ивана, в окно. Потом вздохнул. - Ты не обращай... Слезы - это так,
вода, от старости. Жалко потому что. Вон, даже травы той из тайги, что
больше не увижу, - Василий Иванович поморщился и ткнул пальцем в окно, - и
тебя, дурака.
- Тебе плохо? Так давай я лучше врача... - Иван встал. - И зачем эти
душераздирающие сцены?
- Во-во: плохо - и сразу: врача! Садись! - тихо приказал старый Ехалов.
- Чуть что - врача. Душу свою бережешь. Не хочешь, значит, чтоб раздирали.
А есть что раздирать-то? Э-э, да что теперь! Я, наверное, и виноват, что
ты такой, не научил... Прости. Я и виноват.
- Ну, к чему опять?
- Молчи. Думаешь, я считаю - ты неудачник? Думаешь, не понимаю тебя?
Философия твоя мне ясна: жить чтобы жить - дышать, смотреть... Мало этого,
Ваня. И нельзя. Несчастный ты.
- Мне хорошо.
- Дождевому червяку тоже хорошо, думает - так и надо жить, как он
живет. Сухарь ты, всякого чувства боишься, любой перемены боишься.
Конечно, все вижу и ценю, как ты тут при мне в няньках, и в жизни у тебя,
кроме кухни и старого гриба-папаши, ничего. Знаю и тебе благодарен. И