"Нина Катерли. Сенная площадь (Треугольник Барсукова) (повесть)" - читать интересную книгу автора

шишка, в только что купленном черном кожаном пиджаке и белых брюках, а
одном кармане которых лежали американские сигареты, а в другом турецкая
жевательная резинка, он, причесанный на косой пробор в лучшем салоне
Варны, он, к которому здесь, за границей, все обращались только
по-немецки, мялся в углу, не смея подойти к автомату, поминутно
оглядываясь на дверь: не войдет ли Павлов, руководитель их группы. А уж
потом, чтобы самому сыграть в рулетку, и речи быть не могло. А почему?! И
ведь им, павловым, все равно, - что Петухов, человек с высшим профсоюзным
образованием, знающий два языка со словарем, что это быдло из их так
называемой делегации, жлобы, уроженцы города Саратова или какого-нибудь
Минска, которые в варьете, в ВАРЬЕТЕ! - только и выжидали, когда замолчит
наконец оркестр, чтобы грянуть свои "Подмосковные вечера". Зачем их возят
по заграницам, позорище одно! И изволь сидеть с ними у всех на виду в
ресторане, среди немыслимых двубортных пиджаков или жутких синтетических
платьев с блестками! Изволь улыбаться, пить за то, что хороша, дескать,
страна Болгария, а Россия луче всех. Ну, и сидели бы в своей России, в
грязи и серости по уши! Так нет - им подавай Европу, а ты, как дурак,
веселись тут с ними, лови на себе презрительные взгляды западных немцев,
сидящих напротив. Немцы, кстати, и сидят иначе, и сигарету держат как-то
красиво, и лица у всех культурные. Ведь вот - выпили, а никто не красный,
не потный, не орет и руками не машет.
И, главное, не встанешь, не закричишь: "Товарищи!" то есть, конечно:
"Господа! Я не такой, как эти! Я все понимаю, мне смешно и противно
смотреть на них, так же, как и вам! Это, ей Богу, не я покупаю в аптеке
медицинский спирт и напиваюсь, как свинья у себя в номере, а потом начинаю
горланить на весь отель! Не я с утра до вечера дуюсь в холле в подкидного
дурака! Не я под джазовую музыку пляшу в ресторане "цыганочку" или топчусь
в медленном танго, как допотопный сервант. Не я это! Не я!"
Тонко улыбаются нарядные западные люди, кажется, если бы можно,
выкинули бы сейчас фотоаппараты и кинокамеры, запечатлели бы на память
дикарей. Но - нельзя, неприлично.
А наши понятия-то такого не имеют - "неприлично", им все прилично,
вопят на весь зал, пялятся по сторонам и еще шуточки отпускают - у нас,
мол, танцуют лучше и одеваются наряднее. Кретины! Неандертальцы! Толпа!
Так они сводили его с ума там, в Болгарии. А теперь - вот она Родина.
Родина - мать. Перемать. Россия, сплошь состоящая из них, из этих...
На второй день после приезда зашел днем в "Север" пообедать и сразу:
"Глаза есть? Не видите - стол убран? Ах, видите. Так чего садитесь?.. Мест
нет? А у нас - людей нет. Вы к нам работать пойдете?" Сервис!
Можно было, конечно, показать ей Кузькину мать, чтобы знала с кем
имеет дело, хамка, да связываться противно, тем более, был не один, с
начальством. Еще, слава Богу, ему, Петухову, теперь не нужно стоять по
очередям за продуктами, на дом возят...
...Ах, скажите, пожалуйста: на дом! Благодетели. Купили за банку
паршивого кофе! Да, если уж на то пошло, насрать ему на их растворимый
кофе и лососину! Да и на икру, если на то пошло! Не хлебом единым! Орут
везде, что у нас - права человека, а в городе ни одного ночного бара.
Только на валюту, на доллары. В занюханной Болгарии, тоже мне еще - Запад,
сколько угодно этих баров! И девочки! Только не для нашего брата девочки,
для нашего брата - руководитель Павлов, он тебя и...