"Нина Катерли, Е.Эфрос. Сказание о Громушкиных (Повесть в двух историях) " - читать интересную книгу автора

пишете, фантазии. В них Вы, боюсь, до конца никогда не поверите, так как мне
известно, что Вы отпетый материалист и атеист. Разве что лет через десять
начнете удивляться, откуда я знала так много о Вашем будущем. Подумаете
тогда, что я гадалка или ясновидящая какая-нибудь. А пока спасибо за то, что
Вы решились на игру с неизвестной корреспонденткой, отбросив мысли, что она
агент... сами знаете кого. Но то, что мое письмо шло так долго - еще одно
доказательство того, что мы живем в разных временах. У Вас время идет
быстрее, чем здесь, и это соответствует каким-то законам физики, мне
непонятным.
Тем временем до меня, хоть я и знаю, что творилось в стране до
Перестройки (слово это Вам пока не знакомо, но через десять лет узнаете),
только сейчас дошло, что я со своими посланиями и хождением, как кот ученый,
вокруг дуба могу накликать на Вашу голову неприятности, если не беду. А
потому должна писать аккуратно, и Вы, пожалуйста, отвечайте мне осторожно.
Не ровен час, нас выследит какая-нибудь гнида, будет читать эти письма и
потом на Вас навесят Бог знает что - а как же: "тайник"!!! От одного этого у
них уже шерсть становится дыбом и хвост морковкой - "вышли на след". Поэтому
я, опустив это письмо, во-первых, посмотрю, не тащится ли кто-нибудь за
мной. А потом постараюсь издали проследить, как Вы будете его доставать.
Я могу это сделать, вот только подойти к Вам не смогу, боюсь
окончательно "добить" Машину, и тогда конец нашей переписке, а может, и мне
самой. Ведь, насколько я понимаю, мой брат Витя испортил Машину именно тем,
что наплевал на запрет контактировать с аборигенами (то есть обитателями
того времени, куда Машина занесет). О том, что такое общение нежелательно,
было написано на листке, приклеенном внутри машины - видимо, изобретателем.
И это предписание я выполняю строго, а знаете, как мне хочется увидеть
родителей, пусть в том, далеком времени, которого больше нет? И не просто
издали взглянуть - это я уже сделала, и ничего не испытала, кроме боли. Нет,
мне хочется подойти, заговорить... Но я себе это запретила. А Вас я издали
видела и не раз - надо сказать, Вы все такой же красавец, как на фотографиях
тридцатых-сороковых годов. Может, потом придумаю какой-нибудь знак, чтобы Вы
догадались, если мы случайно встретимся, что это - я, девочка Юля из
прошлого, она же взрослая Юля из будущего.
Да, я довольно много знаю о Вас - из того же предисловия к книге,
которую Вы будете писать и назовете "Полуденный ветер".
Кстати, не верьте программе "Время" - несмотря на оптимистические
прогнозы синоптиков, шестого ноября - перед праздниками - у вас там ударит
мороз под минус двадцать, а потом повалит снег. Такого снегопада в наших
краях не бывало с 1912 года. (Как Вы думаете - откуда у меня эта информация?
Соглядатаям знать об этом неоткуда, небесная канцелярия им, слава Богу, не
подконтрольна.)
Еще о будущем. Если Вам интересны мероприятия в клубе, куда Вас
приглашали, то не откладывайте, идите туда скорее - потом дирекция клуба
закроет двери для писателя Д. и его учеников, после того как один поэт
прочтет там "непристойные" с точки зрения всяческого начальства стихи - об
однополой любви. Я об этом узнала недавно из чьих-то мемуаров, а для Вас это
способ проверить, выдумываю я будущее или ЗНАЮ.
А спросить я хочу, во-первых, о том, насколько автобиографичен Ваш
роман - ни в одном из источников, которые я читала, об этом ясно не сказано.
Про то, что с Вами было при Сталине, уже после войны, тоже не совсем