"Валентин Петрович Катаев. Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона " - читать интересную книгу автора

Если бы можно было усилить этот звук, увеличить его в несколько тысяч
раз, то, несомненно, послышалось бы громыханье листа кровельного железа.
Лист кровельного синеватого железа, подвешенный за угол, в то время
употреблялся за кулисами театра для воспроизведения грома.
...Я сам однажды видел в театре Попечительства о народной трезвости,
притаясь за кулисами, как машинист сцены тряс лист кровельного железа,
подвешенный к колосникам, как он изредка бил по нему барабанной колотушкой,
а в это время притихшие зрители слышали раскаты грома, видели в окнах
декораций вспышки молний, и Герцог с приклеенной бородкой, отряхая с плаща
струи воображаемого ливня, шагая по доскам сцены клеенчатыми ботфортами, с
разноцветными буфами на рукавах, напоминавшими бумажные японские фонарики,
пел изо всех сил, желая перекричать бурю в оркестре:
"Сердце красавицы склонно к измене и перемене".
А все вместе - и гром, и молния, и музыка, и дневной спектакль -
каким-то образом, так же как и золотой орех, было составной частью
рождества...

Для того чтобы как следует приготовить золотой орех, требовались
следующие вещи: чайное блюдце с молоком, молоток, обойные гвоздики, немного
разноцветного гаруса. Нужно было подуть в книжечку, чтобы в ней зашевелились
золотые листики, а затем один из них нежно вынуть чистыми, сухими пальцами.
На грязных или же влажных пальцах - чего боже упаси! - тотчас же оставались
золотые следы, подобные отпечаткам пыльцы с бабочкиных крыльев, и сусальный
листик оказывался безнадежно испорченным, продырявленным.
Если удавалось, не повредив, извлечь из книжечки сусальный листик и с
величайшей аккуратностью положить его на чистый, сухой стол, тогда
предстояла еще одна операция, не такая тонкая, но все же требующая чистоты и
аккуратности: нужно было двумя пальцами взять грецкий орех - иногда его у
нас в городе называли волошский, - по возможности красивый, спелый, нового
урожая, с чистой, твердой скорлупой, и равномерно вывалять его в блюдце с
молоком, после чего, подождав, пока лишнее молоко стечет, осторожно положить
его на сусальный листик и закатать в него с таким расчетом, чтобы весь орех
оказался покрытым золотом. Вызолоченный таким образом, слегка влажный, но
восхитительно, зеркально светящийся золотой орех откладывался в сторону на
чистый подоконник, где он быстро высыхал и становился еще более прекрасным.
И все же орех еще не готов: к нему надо прибить маленьким каленым
обойным гвоздиком - теперь такие гвоздики вывелись из употребления -
гарусную цветную петельку, чтобы можно было повесить его на елочную ветку.
Здесь вся трудность заключается в том, чтобы не повредить позолоту, а также
чтобы гвоздик не расколол орех, что случалось довольно часто, так как
гвоздик следовало вбивать в самую макушку, где орех легко колется, вдруг
распадаясь на две части, внутри которых под толстой скорлупой видны как бы
мозговые извилины ядра. Поэтому следует очень осмотрительно выбирать место
для гвоздика и забивать его еще более осмотрительно, хотя и прочно, чтобы
гарусная петелька - ярко-зеленая, алая, канареечная или белоснежная, как
сама русская зима, - надежно держалась и ни в коем случае не могла
оторваться.
Вот тогда только целый, крепкий, звонкий, золотисто-зеркальный, с синей
шляпкой обойного гвоздика в макушке и гарусной петелькой елочный орех может
считаться вполне готовым.