"Валентин Петрович Катаев. Спящий (Повесть)" - читать интересную книгу автора

еще не вполне выросшая, почти девочка, вся выдалась в прокуроршу: те же
ласковые телячьи глаза, легкие белокурые волосы, доброта, разлившаяся по
всему ее нежному лицу, с родинкой на шее пониже уха, вся светящаяся молочной
белизной, с ресницам", бросавшими тень на крылья некрасивого, но ужасно
симпатичного носика, и незаконченность во всех движениях.

Старшая шла уверенно, слегка поигрывая ракеткой с маркой "Дэвис",
стеклянно блестящей на солнце, а на полшага сзади нее шел ее жених, владелец
яхты Вася, коренастый, только что успевший окончить гимназию, еще в
гимназической куртке, хотя и без пояса, и было что-то исконно русское, даже,
может быть, крестьянское, если не купеческое, в его походке, в его русых
волосах, аккуратно постриженных. Из таких пареньков некогда рождались
русские миллионеры. Он боготворил свою невесту и назвал ее именем яхту:
"Нелли".
Как счастливый невольник, он нес за своей госпожой сеточку с шершавыми
теннисными мячами.
И в это же время откуда ни возьмись появился еще один юноша, с
загорелым цыганским лицом и жесткими темными волосами,- Васин товарищ по
гимназии. Это был я.

Мимо меня как-то незаметно прошла красота старшей, но с первого взгляда
до самого сердца дошла прелесть младшей. Я еще не понял, что уже влюблен, по
мне уже хотелось идти рядом с младшей, болтать всякий вздор и читать стихи
Фета.

Спящий видел на шоссе две парочки, идущие к теннисным кортам.
Но когда все это было? Весной? Летом? Осенью? Во всяком случае, не
зимой.
Во сне все времена года происходили одновременно.

Чудо совместимости.

Кажется, было грифельно-темное, почти черное небо, обещавшее майскую
грозу, томительно назревавшую, как первая любовь. На фоне грозового неба
отчетливо рисовались крупные почки конских каштанов, как бы вымазанные
столярным клеем, готовые вот-вот лопнуть,- ...вот они уже лопнули - и
выпустили на волю еще бессильно повисшие, как тряпки, новорожденные
пятипалые волосатые листья с крошечными восковыми елочками еще не родившихся
соцветий.
Каштаны уже распустились и даже бросали тень.
В то же время светилось акварельное осеннее небо с треугольником
журавлей над кострами листопада, а ночью серебрилось звездное небо,
отраженное в заливе, и, как это ни странно, степная вечерняя заря угасала
над белокаменной стеной монастыря и над полуразрушенной башней старого
маяка, а в монастыре звонили к вечерне - ...вечерний звон, вечерний звон...-
и над обрывом в монастырском саду буйно цвела майская сирень, которую мы
ломали, а потом с громадными темно-лилово-сине-голубыми букетами
возвращались на трамвае в город, с тем чтобы, едва дождавшись рассвета,
отправиться по улицам еще по-ночному безлюдного города в порт, где возле
причала покачивалась яхта. А вечером опять в столовую вошла из кухни