"Валентин Петрович Катаев. Литературные портреты, заметки, воспоминания" - читать интересную книгу автора

травой и кустиками. Три ступеньки. Звонок. Высокая дверь тихо отворяется. На
пороге - седая, темная, прямая женщина. В руках у нее коробка табаку. Она
крутит сухими, пергаментными пальцами папиросу. Жена Короленко.
- Владимира Галактионовича можно видеть?
- А вы по какому делу? Просить за кого-нибудь? Владимир Галактионович
только что вернулся из трибунала. Простите. Он очень устал.
- Я не по делу. Проездом через Полтаву хотел бы повидать Владимира
Галактионовича. Но если ему трудно...
Жена Короленко внимательно всматривается в меня.
- Простите, как ваша фамилия?
Я называю. Она говорит "подождите" и уходит. Через минуту она
возвращается.
- Пожалуйста, войдите. Владимир Галактионович просит вас.
Я вхожу в стеклянную, провинциальную галерею. Книжные полки. Много
переплетенных книг. На корешках "В.К.". Журналы, газеты. На полу - детские
игрушки: повозочка, лошадка и мяч; вероятно, внучат Владимира
Галактионовича.
Сейчас должен выйти Владимир Галактионович. Я стараюсь себе
представить, каким он должен быть. На фотографии у него черные пышные
волосы, небольшие блестящие глаза, круглая борода и опрятный пиджак.
Типичный русский интеллигент-писатель.
В глубине комнат слышатся частые, старческие шаги, и на пороге террасы
появляется седоватый старичок, в вышитой рубахе, похожий на Толстого. Он
протягивает мне руку и смотрит прямо в глаза своими живыми, блестящими, как
черная смородина, глазами.
- Простите, - говорит он. - Я думал, что опять проситель. Очень вам
благодарен, что зашли. Заходите, заходите.
Я приготовил целое приветственное слово, но, конечно, спутался и
смутился. Владимир Галактионович заметил это и взял меня за руку,
подталкивая в комнаты.
- Ну, что пишете? - спросил он, серьезно посматривая на меня.
Этим вопросом я был совершенно озадачен. Я никак не полагал, чтобы
Владимир Галактионович знал что-нибудь обо мне, а тем более читал что-нибудь
из напечатанного мною. Свое изумление откровенно высказал Короленко. Тогда
он, с непередаваемой неясностью и задушевностью, перечислил три-четыре моих
рассказа, причем очень точно указал название изданий, где они были
напечатаны, и даже год.
Через три минуты мы сидели с Владимиром Галактионовичем за чайным
столом и оживленно беседовали обо всем, что в данный момент волновало его, и
меня, и всю республику. Наша беседа продолжалась не более часа, но за этот
небольшой промежуток времени я мог составить самое подробное представление о
теперешней жизни и интересах Короленко.
Я узнал, что Владимиру Галактионовичу приходится почти каждый день
выступать в Ревтрибунале, защищая самых разнообразных людей. Дело в том, что
когда узнали, каким авторитетом пользуется имя Короленко в "административных
сферах", его стали осаждать просьбами выступить в качестве защитника по тому
или другому серьезному делу в трибунале. И Короленко не имел силы никому из
просителей отказать.
- Ну, посудите сами, - говорил мне Владимир Галактионович, касаясь
моего плеча морщинистой, слабой рукой. - Ну, посудите, могу ли я отказаться