"Валентин Петрович Катаев. Катакомбы ("Волны Черного моря" #4) " - читать интересную книгу автора

сына.
- Где же оно, где? - беспокойно спрашивал мальчик, прижимаясь лицом к
окну.
- Да вот же оно. Под нами. Неужели не видишь?
Петя посмотрел, насколько было возможно, вниз и вдруг глубоко под собой
увидел кусок цветной географии ческой карты. Он совершенно отчетливо увидел
неровную линию, отделявшую бурую сушу от аквамариновой воды.
Длинные синие морщины в несколько рядов тянулись вдоль берега, в
точности повторяя его очертания.
- Что это такое? - спросил Петя, все еще ничего не понимая.
- Это море. Это волны Черного моря.
Петя ожидал увидеть Черное море громадным, грозным, если не вполне
черным, то, во всяком случае, черноватым, с резким горизонтом. Вместо этого
он увидел мелкие береговые подробности - табун зеркально блестевших на
солнце лошадей, которых, вероятно, только что выкупали и теперь гнали
обратно в степь, развешанные рыбачьи сети, маленькие перевернутые шаланды со
свежевысмоленными днищами, а все остальное громадное пространство моря
тонуло в серебристом сиянии воздуха, так что, глядя против сильного
утреннего солнца, невозможно было его увидеть. Его можно было только
угадывать. Но уже одно сознание, что море, которого он никогда в жизни не
видел, почти рядом, под самым подбородком, наполнило Петину душу
восхищением, которое дошло до восторга, когда вдруг внизу, вновь в солнечном
мареве, он увидел пароход. Не речной, а настоящий морской пароход с красным
пояском на черной трубе и бурым хвостом дыма над незримой, сияющей водой.
Заходя с моря, самолет стал делать круг, и теперь мальчик снова видел
обыкновенную сухую, сероватую степь, а в степи два синих лимана.
Под крылом побежала трава, степные ромашки, самолет коснулся земли,
подскочил и покатился.
Открыли дверцу, спустили лесенку.
В Одессе юг царил безраздельно. Знойное утро сияло над тишиной степного
аэродрома. Раскаленный воздух струился по горизонту, и Петя увидел
незнакомые ему перистые уксусные деревца и белые аэродромные постройки,
утонувшие в разросшихся, одичавших цветниках, которые волнисто шевелились
вдалеке, как отражение в текучей воде.
- Папка! - крикнула Галя, с визгом бросаясь вперед, к человеку,
присевшему перед ней на корточки и раскинувшему руки.
Она ринулась в эти раскинутые руки и тотчас взлетела вверх.
Выгоревшая фуражка пограничника упала в траву. Он усадил девочку на
бурую от загара шею.
- Петя, иди сюда, смотри, это мой папка! - говорила она возбужденно,
вся сияя от счастья, с удовольствием произнося слово "папка". - Папка,
смотри это мальчик Петя. Мы вместе летели от Харькова. А это Петин папка.
Они командировочные.
Девочка болтала, не умолкая, в простодушном восторге, что в мире все
так хорошо устроено: у нее есть папка, и у Пети есть папка...
- Вот и ладно, - весело сказал папка-пограничник. - Стало быть, этот
молодой человек приятной наружности твой новый кавалер?
- Я не кавалер, - смущенно сказал Петя.
- Он вице-президент, - сказал Петр Васильевич. - Вы с ним не шутите!
- Еще того лучше, - ответил пограничник. - Мы любим вице-президентов.