"Валентин Петрович Катаев. Время, вперед! " - читать интересную книгу автора

И однажды в передвижной театр на "Любовь Яровую" тоже пошли под
знаменем - пришлось его сдавать на хранение в буфет. Там оно стояло весь
спектакль за бочкой с клюквенным квасом.
- Ну, - сказал Ханумов с еле уловимым татарским акцентом и развернул
знамя.
Он косо посмотрел на черепаху и стукнул древком в черную кварцевую
землю.
- Наклали два раза, а теперь восьмой день сидим на ней. И еще два
просидим, курам на смех. Очень приятно.
Он сердито и трудно кинул знамя на поднятое плечо.
- Становись, смена.
Ханумовцы встали под знамя.
Бежал моторист, вытирая руки паклей. Он сдавал механизм ермаковским.
Он бросил паклю, вошел в тень знамени - и тотчас его лицо стало
ярко-розовым, как освещенный изнутри абажур.
- Все?
- Все.
- Пошли!
Смена пестрой толпой двинулась за Ханумовым.
- Слышь, Ханумов, а как же насчет Харькова? - спросил худой парень,
вытирая лоб вывернутой рукой в широко расстегнутом розовом рукаве.
- За Харьков не беспокойся, - сказал сквозь зубы Ханумов, не
оборачиваясь. - Харьков свое получит.
Тут подвозчица Луша, коротконогая, в сборчатой юбке, ударила чистым,
из последних сил пронзительным, деревенским голосом:
Хаа-раа-шо-ды страдать веса-ною
Д'под зелена-да-ю сасы-ною...
И ребята подхватили, зачастив:
Тебе того не видать,
Чего я видала,
Тебе так-да не страдать-да,
Как-да я страдала...
Они с работы возвращались в барак, как с фронта в тыл. Они пропадали в
хаосе черной пыли, вывороченной земли, нагроможденных материалов. Они вдруг
появились во весь рост, с песней и знаменем, на свежем гребне новой насыпи.

VII
Маргулиес шел напрямик, от гостиницы к тепляку.
Он жмурился против солнца и пыли. Солнце било в стекла очков.
Зеркальные зайцы летали поперек пыльного, сухого пейзажа.
С полдороги к нему пристал Вася Васильев, комсомолец ищенковской
смены, по прозвищу "Сметана". И точно, - круглый, добрый, белый, - он как
нельзя больше напоминал сметану.
Тонкая улыбочка тронула черные шепелявые губы Маргулиеса. Он еще пуще
сощурился и пытливо взглянул на Сметану. Под оптическими стеклами очков
близорукие глаза Маргулиеса блестели и шевелились, как две длинные мохнатые
гусеницы.
- Куда путь держишь, Васильев?
Сметана махнул рукой на тепляк.
- Что же так рано?