"Валентин Петрович Катаев. Время, вперед! " - читать интересную книгу автора

как голкипер.
Мося из себя такой: лицо - скуластый глиняный кувшин; щегольская
батумская кепка; гончарные уши; прекрасный, приплюснутый нос индейского
профиля, глаза быстрые, неистовые, воровские.
Между Мосей и Корнеевым мелькали платформы. Под нажимом колес
клавишами бежали шпалы. Мося издали заметил Корнеева.
- Товарищ прораб!
У Моси был грубый мальчишеский голос, способный разбудить мертвого.
Корнеев не услышал. Он сосредоточенно ходил взад-вперед у переезда,
сам с собой разговаривая:
"В конце концов... Может так дальше продолжаться или не может? - Не
может. - Возможно жить все время двойной жизнью? - Абсолютно невозможно. -
Хорошо. - Что нужно делать? - Нужно решать. - Что решать? -Что-нибудь одно.
Или - или..."
У Корнеева было очень подвижное лицо. Он ходил, подергивая носом и
гримасничая.
"В конце концов девочку можно выписать из Москвы сюда. Девочка - это
не оправдание. Живут же здесь другие дети. И ничего с ними не делается.
Пусть она не выдумывает. Мужу наконец надо все написать. Надо
телеграфировать. Можно "молнию". Мы не дикари. Он коммунист. Он не может не
понимать..."
- Товарищ прораб!
Корнеев не слышал.
Мося вскочил на буфера, затанцевал на них, закружился и задом спрыгнул
на эту сторону. Он задыхался.
- Товарищ Корнеев!
Корнеев очнулся.
- Кончили? - спросил он.
- Кончили.
- Сколько?
- Девяносто кубов.
Мося торжествовал. Он с трудом гасил неистовое сверканье глаз. Он
нетерпеливо заглядывал Корнееву в лицо.
Корнеев молча взял рапортичку.
Состав освободил переезд. Паровоз фыркнул нефтью на туфли Корнеева.
Три маленькие кофейные капли. Почти незаметно. Но досадно.
"Начинается", - с отвращением подумал Корнеев.
Издали вход в тепляк казался не больше записной книжки. Вблизи он
представлял громадные ворота. Во тьму ворот входили извилистые рельсы
узкоколейки.
Корнеев молча дошел до тепляка, приложил рапортичку к воротам и
подписал химическим карандашом.
Он только спросил:
- Вторая смена на месте?
И больше ничего. Мося уложил девяносто кубов, - а он больше ни слова!
Как будто это в порядке вещей.
Мося обиженно спрятал рапортичку в кепку и официально доложил:
- Вторая смена собирается, товарищ прораб.
- Хорошо. Маргулиес там?
- Нету.