"Валентин Петрович Катаев. Я, сын трудового народа... (Повесть)" - читать интересную книгу автора

было часа, когда бы Семен не чувствовал на себе подавляющей власти
фельдфебеля.
Ткаченко назначал его в самые тяжелые наряды - на земляные работы, на
рубку леса. Он взыскивал с него за малейшее упущение. Часто приходилось
Семену выстаивать под ранцем с полной походной выкладкой. Еще чаще назначали
его не в очередь на кухню чистить картошку, что считалось работой хоть и
легкой, но унизительной.
К счастью для себя, Семен не пал духом и не опустился. Иначе бы он
пропал. Наоборот. От природы настойчивый и смышленый, он понял, что ему
остается одно: тянуться. Он так и сделал. Скоро он стал, несмотря ни на что,
одним из самых исправных солдат батареи.
Между тем Ткаченко продолжал идти в гору. За бои в Восточной Пруссии он
получил Георгиевский крест второй степени. За Августовские леса - первой.
В конце пятнадцатого года, после отступления, под Молодечно состоялся
царский смотр. Батарейцам выдали новые шинели. Маленький бородатый полковник
в полном походном снаряжении, с белым крестиком на груди, пропустил мимо
себя армейский корпус. Крича "ура" и не слыша собственного голоса, Семен
мельком увидел над лошадиной мордой желтое лицо с узкими глазами в лучистых
морщинах. Лицо было знакомое - точь-в-точь как на полтиннике.
После смотра посыпались награды. На батарею пришлось десять крестов.
Командир бригады, торопливо обходя фронт, пришпилил Семену "Георгия",
похлопал его по рукаву и сказал: "Молодец!" Семен был в недоумении. Однако
он поднял подбородок и крикнул: "Рад стараться, ваше превосходительство!"
В этот же день Ткаченко произвели в подпрапорщики. Он надел на
солдатскую шашку офицерский темляк, вставил в папаху офицерскую кокарду и
нашил на погоны широкий золотой басон.
Это был предел, выше которого нижний чин подняться уже не мог.
Таким образом, Ткаченко превратился из господина фельдфебеля в
господина подпрапорщика. Новое звание окончательно отделило его от солдат,
ничуть не приблизив к офицерам. Ткаченко перестал курить деревянную люльку с
жестяной крышечкой и перешел на дешевые папиросы. Вместо спичек он стал
пользоваться зажигалкой, сделанной из патрона. У него завелся собственный
холуй вроде денщика, которого он взял из обоза второго разряда.
Война продолжалась.
Однажды, в шестнадцатом году, под Сморгонью, проходя по батарее,
Ткаченко увидел Семена. Семен сидел на корточках перед небольшим костром, в
котором калился шрапнельный стакан. В этом стакане плавились немецкие
алюминиевые дистанционные трубки. Семен отливал из алюминия ложки.
Ткаченко незаметно остановился за спиной Семена, рассматривая весь этот
маленький литейный двор с земляными формами и готовыми ложками, белыми и
ноздреватыми, остывавшими рядом в песке. Вокруг никого не было. Пользуясь
затишьем, батарейцы занимались каждый своим делом: кто стирал белье, кто
играл в скракли*, кто писал письмо на самодельном шашечном столике, вбитом в
землю возле орудия, обсаженного елочками маскировки.
______________
* Скракли - игра в городки. (Прим. автора.)

Розовый майский вечер просвечивал сквозь молодую зелень столетних берез
вдоль знаменитого Смоленского шоссе, по которому некогда двигалась армия
Наполеона. С тугим жужжанием пролетал иногда над ухом майский жук, и, как бы