"Карлос Кастанеда. Особая реальность: новые беседы с доном Хуаном" - читать интересную книгу автора

нельзя знать наперед, - но и тогда ты не изменишься. Если когда-нибудь ты
научишься видеть людей, ты поймешь, что в людях ничего изменить нельзя.
- А что значит видеть людей?
- Когда видишь, люди выглядят не так, как обычно. Дымок позволит тебе
увидеть, что люди как бы сотканы из волокон света.
- Из волокон света?
- Да. Вроде белой паутины. Очень тонкие нити, струящиеся от головы к
пупку и обратно. Человек похож на яйцо из подвижных световых нитей. Его руки
и ноги - пучки лучей.
- И так выглядит любой?
- Да. И еще: человек тесно связан со всем, что его окружает, но
касается окружающих вещей не руками, а длинными волокнами, исходящими из
живота. Волокна поддерживают человека в равновесии, придают устойчивость.
Когда-нибудь ты увидишь: человек - это светящееся яйцо, не важно, нищий он
или король, и изменить в нем ничего нельзя. Да и что можно изменить в
светящемся яйце?

2

Моя поездка к дону Хуану оказалась началом нового цикла обучения. Мы
легко вернулись к прежним отношениям. Меня привлекали его артистизм и
чувство юмора; он был терпелив со мной. Я понял, что должен бывать у него
чаще - не видеть дона Хуана стало для меня наказанием. К тому же у меня
накопилось много вопросов.
Закончив свою книгу, я заново просмотрел полевые записи. Я не
использовал массу материала, так как меня интересовали в первую очередь
необычные состояния сознания. Перечитывая записи, я пришел к выводу, что
искусный колдун может ввести своего ученика в определенный диапазон
восприятия, манипулируя "настройкой группы". Я исходил из предположения, что
для управления восприятием необходим особый "настройщик". Чтобы проверить
это предположение, я избрал митоту - сходку колдунов, на которой принимают
пейотль. Участники митоты единодушны относительно происходящего с ними, хотя
не обмениваются ни словами, ни жестами. Я решил, что они пользуются каким-то
хитрым кодом. Для объяснения кода и манипуляций я разработал сложную теорию
и хотел узнать мнение о ней дона Хуана.

21 мая 1968 года

По пути к дону Хуану не случилось ничего примечательного. Температура в
пустыне перевалила за сорок, было очень душно. К вечеру жара спала, а когда
я подъехал к дому дона Хуана, подул прохладный ветерок. Я почти не устал, и
мы уселись в комнате поговорить. Я чувствовал приятную слабость и
умиротворение. Разговор продолжался долго, но его можно было не записывать:
серьезные темы я старался не затрагивать. Мы говорили о погоде, о видах на
урожай, о внуке дона Хуана, об индейцах-яки, о мексиканском правительстве. Я
признался, что очень люблю поговорить в сумерках. Дон Хуан ответил, что в
этом проявляется моя болтливая сущность. Говорить в сумерках, сказал он,
нравится мне потому, что ничем другим в это время я заниматься не способен.
Я возразил, что наслаждаюсь не только процессом разговора, но и покоем и
теплом окружающей темноты. Дон Хуан спросил, что я делаю дома, когда