"Лев Кассиль. Черемыш брат героя (детск.)" - читать интересную книгу автора

- Это я - брат, - пробормотал Гешка.
- Ты - брат? - удивился летчик.
- Ну, как будто брат...
- Чей брат?
- Ваш будто...
- Мой?
- Угу...
- Нет, ты, верно, простуду все-таки схватил. Жарок у тебя, я вижу. Дай-ка
я тебе градусник...
- Да нет же... у меня нормальная! - в отчаянии завопил Гешка. - Это я
просто... будто вы и, словом, я...
- Ну, ты, да я, да мы с тобой. А дальше?
- Вы не серчайте только... Я сейчас скажу...
И он, всхлипнув, накрылся с головой одеялом.
Выслушивать нехитрую Гешкину исповедь летчику пришлось сквозь толстую
байку. Климентий попробовал было пощекотать высунувшуюся пятку. Но грешник ни
за что не вылезал на свет.
- Я два года... все про вас воображал, - слышалось из-под одеяла. - И по
занятиям я из-за вас хорошо был... и по авиации тоже старался. Можете
спрашивать. Я все отвечу. И девиацию знаю... и триммер... Вы спрашивайте... Ну
что хотите спросите.
- Чего ж тебя спрашивать? Вот пристал вдруг... Ну ладно. Как вот, скажи,
допустим, ты бы машину посадил при боковом ветре, если, скажем, вынужден сесть
или подходы иначе не позволяют?
- Посадка при боковом ветре производится при ветре, дующем справа или
слева от направления посадки, - зарапортовал совсем иным голосом Гешка под
одеялом. - Сажать при работающем моторе? - деловито спросил он.
- Ладно, бог с тобой уж, сажай с работающим.
- Тогда, значит, надо скользить на крыло туда, откуда ветер. И по-над
землей выровняться и газануть как следует, чтоб шибче садиться, чем если как
всегда.
- Фу ты история! - изумился летчик. - Прямо на три точки. Откуда это ты?
Через четверть часа Климентий знал уже все. Сперва он хмурился, потом
только головой качал.
- Ну, вылезай, вылезай!.. Нечего уж теперь скрываться... - говорил он,
расхаживая по комнате. - Что же, брат так брат! У меня таких братишек в каждом
городе по двадцать человек. Честное даю слово! Не все, правда, себя так уж
родственниками заявляют, но тоже вроде свояки. У меня даже переписка налажена:
они о своих делах, о школе, а я - о своих! Работящие ребята! Но ты уж того,
брат Гешка, немного лишка перехватил. Ты бы уж, в крайнем случае, один про
себя играл, а то, видишь, и других в дело запутал. Да, неловко получается.
Корысти, верно, тебе никакой, да врать не надо. Врать - это без пяти минут
последнее дело.


- А последнее какое? - спросил Гешка.
- Последнее дело, - сказал Климентий Черемыш, садясь на край постели, -
последнее дело, Геша, - это если долг свой, понимаешь, дело, которое тебе
партией, народом поручено, и вот завалить. По-нашему, по-красноармейскому,
это, значит, самое распоследнее дело. Понял?