"Елена Кассирова. Кремлевский фантомас " - читать интересную книгу авторавсего ей - что "уборщицкий сын" выдвинулся! Не могла тэна не навести
хозяйскую справедливость! Костю прорвало. Бессильное думанье три месяца, глупые фантазии, стыд за вчерашнюю ошибку и потрясение последней ночи - хлынуло всё. - А то откуда бы, - крикнул он, - такая кротость у советской цацы - мыть стариков? Она даже преображалась! Ей, видите ли, чем хуже, тем лучше! Костя перевел дух. - Ишь, - хмыкнул Блевицкий. - Пень Брюхан терпит, а цаца - нет. - Нет, - кивнул Костя. - Я-то думал, она любит мать, а она любила власть. Сидит, смотрит телевизор: "Ах, зачем им всё это?" Нормальный человек не спросит. А этой неймется. У нее одна страсть - ущемленная спесь! На страсти она и помешалась, и дала маху. С первыми старухами-свидетельницами сошло, а с последней, бабушкой, самой, кстати, беспомощной - нет. И с Октябрем Фомичева промахнулась. Она была так занята своими бреднями, что не смотрела на мать. А мать втихомолку прикладывалась к рюмочке. - А подозревали, разумеется, и меня, - сказал Иванов. Молчание. - Вы же - хозяин, Леонид, - утешил Костя. - "Первый". А смотреть надо было на "последнего". - На всех, - профессионально уточнил Колокольников абсолютную истину. - Все же обидно, - сказал Костя Аркаше, когда все ушли. - Какие мы с тобой "новые суки"? А я - то думал, она была в меня влюблена! - Конечно, была, - сказал Аркаша. - "Новые суки" лучше, чем "старые кобеля". 32 НЕ НАДО НЕРВНИЧАТЬ В сущности, Костя опозорился по всем статьям. Но кончилось всё хорошо и правильно. Настроение было праздничное. Как раз и праздник. Опять совпадение. И новый путч, теперь Маняшин, закончился более-менее благополучно. Когда все уходили, Костя даже не хотел отпускать их, в том числе и Колокольникова. Но, когда все ушли, пришла Катя. "Не надо нервничать, нервничать не надо", - вспомнил Костя, как сказал ему вчера встречный в потоке на Троицком мосту. - Кать, хочешь в "Седьмое небо"? - Нет. - А в туннель? Молчание. - А что ты хочешь? - Не выходить. - Из "гадюшника"? - Из "хлева". - Почему - "хлева"? - Потому что всюду коробки. - Только одна. Это Порфирьев. - Ну и выброси. - Неудобно. - Тогда положи у подъезда, кто-нибудь возьмет. |
|
|