"Елена Кассирова. Кремлевский фантомас " - читать интересную книгу автора

всего ей - что "уборщицкий сын" выдвинулся! Не могла тэна не навести
хозяйскую справедливость!
Костю прорвало. Бессильное думанье три месяца, глупые фантазии, стыд
за вчерашнюю ошибку и потрясение последней ночи - хлынуло всё.
- А то откуда бы, - крикнул он, - такая кротость у советской цацы -
мыть стариков? Она даже преображалась! Ей, видите ли, чем хуже, тем лучше!
Костя перевел дух.
- Ишь, - хмыкнул Блевицкий. - Пень Брюхан терпит, а цаца - нет.
- Нет, - кивнул Костя. - Я-то думал, она любит мать, а она любила
власть. Сидит, смотрит телевизор: "Ах, зачем им всё это?" Нормальный
человек не спросит. А этой неймется. У нее одна страсть - ущемленная спесь!
На страсти она и помешалась, и дала маху. С первыми
старухами-свидетельницами сошло, а с последней, бабушкой, самой, кстати,
беспомощной - нет. И с Октябрем Фомичева промахнулась. Она была так занята
своими бреднями, что не смотрела на мать. А мать втихомолку прикладывалась
к рюмочке.
- А подозревали, разумеется, и меня, - сказал Иванов. Молчание.
- Вы же - хозяин, Леонид, - утешил Костя. - "Первый". А смотреть надо
было на "последнего".
- На всех, - профессионально уточнил Колокольников абсолютную истину.
- Все же обидно, - сказал Костя Аркаше, когда все ушли. - Какие мы с
тобой "новые суки"? А я - то думал, она была в меня влюблена!
- Конечно, была, - сказал Аркаша. - "Новые суки" лучше, чем "старые
кобеля".


32
НЕ НАДО НЕРВНИЧАТЬ

В сущности, Костя опозорился по всем статьям. Но кончилось всё хорошо
и правильно. Настроение было праздничное. Как раз и праздник. Опять
совпадение. И новый путч, теперь Маняшин, закончился более-менее
благополучно.
Когда все уходили, Костя даже не хотел отпускать их, в том числе и
Колокольникова. Но, когда все ушли, пришла Катя.
"Не надо нервничать, нервничать не надо", - вспомнил Костя, как сказал
ему вчера встречный в потоке на Троицком мосту.
- Кать, хочешь в "Седьмое небо"?
- Нет.
- А в туннель? Молчание.
- А что ты хочешь?
- Не выходить.
- Из "гадюшника"?
- Из "хлева".
- Почему - "хлева"?
- Потому что всюду коробки.
- Только одна. Это Порфирьев.
- Ну и выброси.
- Неудобно.
- Тогда положи у подъезда, кто-нибудь возьмет.