"Елена Кассирова. Кремлевский фантомас " - читать интересную книгу автора - Нет.
- А у меня дома? - Не знаю. - Живот не заболит, ручаюсь. Молчание. - А? - Приму. Навязываться на именины к Фомичихам, чтобы тратились они на угощенье, Костя не мог. И потом Костя понимал: при ядовитом Октябре за столом неспокойно. - Значит, отмечаем у меня завтра? - Да. Костя убивал двух зайцев. Можно, во-первых, словить кайф, поймать на себе влюбленный, тем более, тайно, взгляд и, во-вторых, поразмыслить, созвав в гости кандидатов в негодяи. Сам у них не нагостюешься. Осталось успокоить Блавазика. Петросян просил Касаткина встретиться с этосамовским спонсором. Встречу назначили на сегодня, днем. Японско-российский культурный центр находился на Лубянке, как нарочно, если не намеренно, недалеко от редакции, в Варсонофьевском переулке, рядом с бывшими гаражами НКВД. Странно было видеть в родном московском бельэпокском особняке с колоссальными окнами - азиатские карликовые двери подъезда. Касаткин вошел в голые игрушечные помещения. Мебельца - простая. Не то детская комната, не то кабинет следователя во внутренней лубянской тюрьме. облагораживало нечеловечную обстановку. В приемной гостиной висело два портрета - Секу Асахары и Олега Лобова. В следующей зальце, полутемном ресторане, уже сидели Блавазик и японец, похожий на русского бурята. Японец представился. - Виктор Канава, - сказал он. Канава говорил по-русски с ошибками, но, как монголы или казахи, без акцента. Он покивал Косте и уткнулся в тарелку. Блавазик и Костя также молчали. После ночного поноса Костя обещал себе не есть. Но чтобы не сидеть, как просватанному, пришлось заняться кушаньями. Порции, к счастью, были микроскопические. "Рыбьи глаза" - похожие на черную икру глазочки пучеглазой золотой рыбки тойсо - оказались так мерзки, что он проглотил их, как таблетки в скользких капсулах, а из маленьких голубцовых суши, разодрав палочками зеленую облатку, выел рис, больному животу замечательный. Говорить с Касаткиным японец Виктор упорно не жаждал. Сближение, значит, символическое. Зачем? Костя завел дежурные разговоры, но Виктор-сан молчал, а Блавазик молча в полумраке моргал. Костя вспомнил Катино: "Как Вий". Взгляда у Петросяна не видно. Только шторки армянских ресниц тяжело: вверх-вниз, вверх-вниз. |
|
|