"Елена Кассирова. Кремлевский фантомас " - читать интересную книгу автораразвернул плакат "Руки прочь от Венгрии".
Кусин был лишь вызван и пуган. Ребят посадили, а Борис бежал в Москву. А там ни кола, ни двора. В поисках твердой почвы Боря крутился в редакциях, попался Порфирьеву, тот взял над ним шефство, но напечатать его не успел - Кусин отправился наконец по этапу. Вернулся Борис Сергеевич инвалидом и устал. Молодое прошлое как отрезало. Но комплекс провинциала Кусинстарик не изжил. Он уважал научную интеллигенцию и был демократом - в смысле говоруном и риториком. Жил Борис Сергеевич один. Он не женился из больного самолюбия инвалида. - Значит, вот, Костя, какие дела, - прошипел он. - Да, такие, - пришлось ответить Косте вместо того, чтобы спрашивать самому. - Ну, что, посадили их? - Кого? - Новых ваших русских. Потехина с Ивановым. - Да разве ж убивали - они? - Они, не они! Всё равно одна шайка. - Какая шайка? - Какая ж у нас шайка! Кремлёвская. - Что вы, Борис Сергеич, - удивился Костя. - Вовка с Кремлем не связан. - Не связан! - яростно зашептал Кусин. - А что бы он мог без них! - Но при чем здесь Роза с Паней? - Язык у старух длинный. Ворчат они, народ возмущают. А народ за старух горой. - Но Роза не ворчала. - Ну, Паня. Она ж уборщица, всю ж подноготную видела. А с Розкой она делилась. Розку Паня любила. Небось, за твоей бабкой не ходила так. - Вообще никак. Не захотела. - Короче, смерть старухам! - просипел он, брызгая слюной. - Вон, и у тебя бабка ворчит, и соседки твои брюзжат, генеральша с дочкой. - Лида с Маняшей - да, но бабка не ворчит, она еле говорит. Она после инсульта. Костя автоматически отвечал, но на слове "инсульт" опомнился. Он пришел сам спрашивать, а сидит, как на допросе. Ишь, Кусин, старый конспиратор, хитрец. - Борис Сергеич, я же принес вам порфирьевские книги. И тортик. - Тортик, - зашипел Кусин, - какой еще тортик? Мои это книги, а не Порфирьева! - Как - ваши? - А так. "Большое время" - мой роман! Я написал! "Большое бремя". Порфирьев меня посадил, а роман напечатал под своим именем. Одну букву переделал. Да еще мне, гад, сказал: "Ты химик, вот и похимичь на химии". Я и химичил семь лет. Отхимичил себе всё на хрен. - Зато сохранили честь, - сказал Костя. - Много ты знаешь. |
|
|