"Вячеслав Касьянов. Искушение святой троицы " - читать интересную книгу автора

резко, страшно, как будто чья-то невидимая гигантская рука выключила
огромную лампу, освещающую город. В короткий период густо-синих сумерек,
продолжавшийся не более двух-трех секунд, перед тем, как мрак окончательно
поглотил дома и улицы, Дима увидел, как удаляющаяся Лешина фигура начала
расплываться в воздухе и стала совершенно прозрачной, как стекло. Его
длинная тень, фантастически неправдоподобная в сумерках, растворилась вслед
за своим хозяином. Видение было удивительным, потому что Дима хорошо
осознавал, что ночная перемена происходит с чудовищной быстротой, но, тем не
менее, он успевал в подробностях разглядеть все изменения; время как будто
замедлилось и стало вязким, как кисель. Затем Диме показалось, что земля
уходит у него из-под ног, его собственное тело отрывается от горячего еще
асфальта, приобретая неожиданную воздушную легкость, и начинает парить в
невидимом эфире. Он увидел, что его руки и ноги светятся внутренним огнем;
свечение тонким ореолом окутало тело и ухватило небольшую часть окружающего
пространства, как слабенькая свеча, освещающая небольшой уголок комнаты.
Голову его заволокло дымчатой пеленой, сквозь которую он различал неясные
смешанные звуки: где-то вдалеке прокричал петух; с ревом промчался мотоцикл;
послышался звук, похожий на звон разбивающегося стекла. 'А-а-а', - сказал
Дима в полный голос, сам не понимая, что делает. Зашумело, загрохотало эхо.
Диму стало подкидывать на волнах эха, которые, как живые, пролетали мимо
него, дотрагиваясь до его рук и ног прозрачными воздушными касаниями. Он
задел рукой какой-то узкий холодный металлический предмет и хотел было
ухватиться за него, но гладкий металл выскользнул из пальцев и, неожиданно
обретя вес, Дима пулей ринулся вниз, в темноту. Через секунду он всем телом
ударился о нечто, напоминавшее паркетные доски. Голова у Димы кружилась, ему
показалось, что он упал с порядочной высоты, однако он нисколько не ушибся и
даже хотел вскочить на ноги, но продолжающаяся слабость не позволила ему
этого сделать. Дима приподнялся с пола, вглядываясь в серый полумрак, протер
слипающиеся глаза.


Глава 4

Во время тяжелой болезни, когда душевные и физические силы надломлены
болью и жаром, у страдающего притупляется полнота ощущений. Желания больного
направлены, прежде всего, на облегчение своих страданий, и большинство
остальных потребностей, включая еду и питье, на время угасают. Больной
слабеет; жар разливается по его телу и затуманивает мозг; мысли его обращены
внутрь себя, и все помыслы направлены только на собственное исцеление. В
силу этого, и окружающий мир начинает восприниматься им иначе: сквозь завесу
болезни все привычное приобретает необычные оттенки, как в странном сне.
В таком состоянии пребывал сейчас Слава. Происходящая вокруг него
невиданная чертовщина, в конце концов, утомила его мозг и притупила остроту
чувств, создав непроницаемый тоненький барьер между ним и окружающей
реальностью, тем самым оберегая его от полного помешательства; однако эта
реальность по-прежнему присутствовала вокруг и клещами вцепилась в него,
заставляя попеременно то испытывать облегчение от миновавшей напасти, то
трепетать в преддверии новой. Способность человека к психологической защите
перед лицом непривычной, никогда не виданной им ранее опасности, могущей
напугать его до помутнения рассудка, позволяла Славе сохранять здравый смысл