"Адольфо Биой Касарес. Признания волка" - читать интересную книгу автора

спустя они были вдвоем в комнате: остальное потеряло значение.
______________
* Силой (лат.).

После всего она мирно заснула. Риверо, лежа рядом с ней, смотрел в
потолок, курил "Голуаз" - столь презираемый им еще недавно, но о котором он
скоро будет упоминать с ностальгией, - и представлял, что он расскажет
приятелям. "Свободная от хитроумного кокетства, - родилась у него фраза, -
необходимого, если ты подчинена главе семьи, европейская женщина завоевала
независимость и благодаря своей душевной щедрости заслуживает преклонения".
Риверо понял, что до этого вечера (и, наверное, с момента отлета из
аэропорта Эсейса*) он ни разу не чувствовал себя счастливым. Почему? И сам
себе ответил: потому что жил, оторвавшись от всех, не открывая сердца
друзьям с пятого этажа. Теперь, поклялся Риверо, он не будет избегать
признаний.
______________
* Эсейса - главный аэропорт аргентинской столицы.

Мими проснулась. Оба захотели есть. Подергали за веревочку звонка.
Появилась горничная. Заказали ужин. Осторожно усевшись на край постели, с
подносами на коленях, они выпили по огромной чашке какао в сопровождении
булочек и круассанов. Известно, что еда придает сил и возбуждает любовное
чувство. Во время второй передышки началась беседа, замечательная в своей
неторопливости, - о детстве, о родных местах. Девушка вздохнула:
- Как они далеко.
- Только не твои, - уточнил Риверо.
- Не так, как Буэнос-Айрес, но далеко для моего сердца.
- Не понимаю.
- Я из Германии, романтической страны, - объяснила Мими.
Риверо не стал говорить - в каждом мужчине таится предатель - о
компании друзей, ждущей его сегодня. Вместо этого он выдумал банкет у
консула. Бедная Мими никогда не осмелилась бы просить, чтобы ради нее
беспокоили настолько важную персону. Легко солгав, Риверо не колеблясь
умолчал о завтрашнем отъезде, но заставил Мими записать номер телефона в
отеле - который она благоговейно занесла в растрепанный блокнотик - на
случай, если вдруг вечером ей придет охота позвонить. Мими записала номер
доверчиво - доказательство того, что мы не стеклянные и что ни один человек
не проникает в наши мысли; а также того, что Риверо довольно-таки медленно
постигал происходившее в его душе. Правда, тем вечером, излагая свое
приключение Тарантино, Сарконе и Эскобару, он ощутил приток бодрящей
самоуверенности, не сравнимого ни с чем ликования, которого невозможно
достичь во время происходящего - но лишь впоследствии, когда человек
распускает свой павлиний хвост в дружеском кругу. И все же утром, вжатый в
сиденье автобуса, навсегда уносившего его от Парижа (теперь его Парижа), он
задавал себе вопросы. Не закончилась ли идиллия до срока? Сможет ли он
когда-нибудь встретить такую же девушку, как Мими? И не знак ли это
злосчастной судьбы, преследующей всех аргентинцев, - за сутки до отъезда
повстречать женщину, о которой мечтал годы и годы, но, рабски следуя своим
обязательствам перед ТУСА, вновь пуститься в путь, как неутомимый цыган?
Здесь Риверо сравнил себя - что немного утешило его - с моряком, встречающим