"Адольфо Биой Касарес. План побега [H]" - читать интересную книгу автора

Львиного ключа, она нам показалась дивной, расстелили на земле скатерть,
закрепив ее камнями, разложили снедь из корзинок и пообедали. На солнце было
не холодно.
Этот горный район под Кордовой дон Леопольдо за долгие годы объездил
верхом из конца в конец и рассказывал о нем так, будто бы только здесь и
была сосредоточена вся география, вся фауна, вся флора, вся история и все
легенды всего мира; край тигров, львов (которые с первыми лучами утренней
зари приходят сюда напиться из ключа), драконов, фей, королей и даже
хлебопашцев. Поэтому, безусловно, мое блаженство и мои злоключения - только
от Виолеты, но к чести старика, что провел нас по этим местам в гармонии с
нашей душой, скажу, что, пока был рядом с ним, я верил: жизнь и счастье - не
тема для обсуждения.
Уже наступила ночь, когда мы вернулись в отель. Виолета сказала:
- Как я устала! Сил нет даже поесть. Только - спать.
Мне вспомнилось: многоопытный дон Леопольдо советовал оставлять Виолету
одну, но, взвесив свои шансы, все за и против, я потерял всякую надежду. Тут
мне пришла мысль: Виолета остается в надежном месте, а я, кажется, обещал
Монике зайти к ней. И - направился к ее дому. Холод, который по вечерам
обычно рождает в нас ликование, в тот вечер обжигал мне лицо и ноги.
Моника попросила помочь ей собрать на стол. Мне показалось: мы оба
играем в семью (и эта игра понравилась мужчине, который обычно живет один).
Быть может, из-за того, что Моника не слишком привлекала меня, или виной
тому бутылка красного вина, которую мы выпили перед ужином, или усталость
после прогулки, но я едва помню то, что было; встреча, ужин и так далее -
туманное воспоминание.
На улице меня ждала еще одна неожиданность: выпал снег. Я очутился
посреди первозданно чистой белизны, отливающей в лунном свете серебром.
Должно быть, снег шел довольно долго, потому как все уже было укрыто им. В
призрачном блеске мне казалось, что мороз просто обязан вернуть ясность моим
мыслям, но я ошибся. Уж и не знаю, что за снотворное подмешивает Моника в
свое красное вино. По другую сторону от сточной канавы, поблизости от
магазина "Все для досуга" увидел домик, на котором не было традиционной
таблички "Больным вход воспрещен"; то, что обычно казалось мне нормальным,
тогда (как я сейчас понимаю: последствие возлияний) все представлялось
фантастичным. Вывеска на доме гласила: "Фабрика. Строим бомбоубежища".
Неужели спрос на эти самые бомбоубежища так велик, что позволяет подобным
фабрикам возникать везде, по всей Республике?! Я сказал себе: перед отъездом
в Буэнос-Айрес обязательно должен взглянуть опять на эту вывеску, дабы
удостовериться: не почудилось ли мне.
Наконец-таки добрался до отеля, надеясь, что все уже уснули и Виолета
тоже не заметит моего возвращения. Так и случилось. В лунном свете,
проникавшем сквозь полузадернутые шторы балкона, увидел Виолету, спящую с
открытым ртом. С преогромными усилиями разделся и повалился в свою кровать.
Проснулся посреди ночи, уверенный: пока я спал, что-то случилось.
Проснулся будто под действием наркотика или кураре: все чувствуешь и не в
силах пошевелиться. Что же было в вине, которым меня потчевала Моника?
Бывало, я выпивал и больше, но такого со мной никогда еще не случалось. И
тут дверь приоткрылась. Громадина Маленький Боб протиснулся в комнату,
огляделся по сторонам и направился к кровати моей подруги, на мгновение
застыл, склонился, - впечатление: словно спускался с горы, - с нежностью