"Адольфо Биой Касарес. План побега [H]" - читать интересную книгу автора

созревают и падают, жизнь берет свое, и когда к ним приходит час великой
усталости, мы становимся их спасительной каменной стеной, а когда к ним
приходит час сомнения, мы превращаемся в генералов, ведущих свои войска в
наступление. К тому же мне казалось, что я, как всякий генерал, бдительно
охраняю свои позиции. И с каким успехом? Время от времени я посвящал Виолету
в детали моих похождений с другими женщинами. Она всегда внимательно
выслушивала и только потом (много позже и только наедине) отпускала на их
счет саркастические замечания. В этих задушевных беседах скрытно я
признавался ей в любви. А Виолета (все-таки более нежная, чем ехидная) при
каждом удобном случае убеждала меня в справедливости своей оценки моей новой
подружки; что до меня, то я казался ей сатиром, каким и был на самом деле,
помесью двух животных, весьма нелепой. В конце беседы я обнаруживал
невосполнимые потери, - все: личность, устремления, взгляды на жизнь - все
сплошное недоразумение и ошибка, но я не отчаивался, ведь рядом была
Виолета. Кто не знает ее, тот меня и не поймет. Думая о ней, всегда
представляю себе некое сияние, явившееся нам однажды ночью, когда мы гуляли
по городу. Воображение бессильно. Утонченность, красота и свет - все
трепетало в моей спутнице. Жизнь рядом с этим сиянием с лихвой окупает какие
угодно потери. К тому же, когда со мной приключалось что-то плохое, первой
моей мыслью было: как бы в этом случае поступила Виолета? Неизбежно взывал к
ней: сбежит ли начальник с моими годовыми сбережениями, сгорит ли мансарда,
хранившая воспоминания о родителях, умирает ли брат... Что я делаю? Тотчас
взываю к Виолете. Зачем? Чтобы лишний раз побыть в ее обществе, услышать
пару нежных слов. Если кто-то посчитает, что я довольствуюсь малым, пусть
вспомнит, что все относительно, что для меня такая малость означает большее,
упомянутые случаи это подтверждают, мои невзгоды дарят мне драгоценные
воспоминания. Иногда кажется: в глубине души я сам ищу их, призываю их.
Скажут, что любовь тех, кого зовут платониками или того хуже, вовсе и не
любовь, но как бы то ни было, она вызывает вполне реальные чувства. Каким бы
это невероятным ни показалось, но такое положение дел наполняло меня горькой
надменностью, стойкой и непоколебимой. Я вожделел, ревновал, выжидал,
страдал без какой-либо награды, и мне казалось, я морально возвышаюсь над
всеми, каждодневно получая свою плату. Конечно, я старался стать господином
Виолеты; если не удавалось сделать это, то я покорялся ей с ласковой
простотой, каковую девушка позволяет какому-нибудь родственнику, выросшему
вместе с ней, или почтенному дядюшке, или избранному жениху и между делом
ласкает своих кошек и собак. Покоряться - еще не значит отказываться. Когда
консьерж оставил нас одних, я, сочтя все ночи, что ждут нас впереди, сказал
себе: "Никогда ты еще не был так близко к своей заветной мечте, но если
ничего не получится, по крайней мере сохранишь волшебное
воспоминание о том, как делил уединенный кров с дамой". Мои размышления
нарушила Виолета:
- Давай прогуляемся, пока еще не очень поздно.
Мы спустились вниз и через стеклянную дверь вышли на внешнюю галерею.
Оттуда казалось, что мы на корабле - на корабле, окруженном высохшим и
пыльным газоном, - или в Версале, поскольку этот сад тоже был разбит на
разных уровнях и с озером в конце аллеи. Мы прошлись по этому Версалю среди
искривленных акаций, вдоль череды шале и лачуг, мимо pelousesv,
на которых лежали клочки газет, таких иссушенных, что, будь они бисквитом,
тронь - и рассыпались бы.