"Петер Карваш. Юморески и другие пустячки" - читать интересную книгу автора

именно мякишем, в который я заранее закатал крысиный яд, купленный
специально для этой цели в аптеке "Ландыш" на Миявской улице. Вышеназванные
пернатые после потребления оного и непродолжительной борьбы со смертью
издохли. Этот поступок я совершил умышленно, планомерно и с полным
осознанием последствий. Кодонь Фридрих (личная подпись)".
Я прочел протокол, и несколько моих внутренних голосов стали
перекрикивать друг друга так громко, что их вообще невозможно было понять.
Тогда я повторил посетителю свое предложение идти проспаться и не морочить
людям голову. Посетитель выслушал предложение с глазами, полными
меланхоличной ностальгии, и даже не шелохнулся.
Он заявил, что пришел сюда с намерением не морочить кому-нибудь голову,
а, напротив, совершить признание (он использовал слово "покаяние", однако
оно не соответствует юридической терминологии), что он и сделал; прокуратура
же, если он, посетитель, не ошибается (а он уверен, что не ошибается),
обязана преследовать преступления и проступки любого рода, касающиеся чего и
кого угодно, включая и вышеописанный поступок.
Затем посетитель спросил, нельзя ли снять плащ, так как в комнате
жарко, однако после непродолжительного размышления я отверг эту просьбу,
чтобы не возникла нежелательная ситуация, когда Кодонь Фридрих станет
чувствовать себя в моем кабинете как дома. В этом месте я должен
подчеркнуть, что от него уже разило тайной или, по крайней мере,
подозрительными неясностями. А я этого терпеть не могу.
В связи с чрезвычайной загруженностью делами, о которой уже говорилось
выше, я энергично попросил посетителя не отнимать чужого времени и
немедленно покинуть служебное помещение, а если ему хочется побеседовать, то
пусть лучше наведается в общество охраны животных, и уж там сотрудники
поговорят с ним по душам - если таковые существуют (я имею в виду души).
Тут Кодонь Фридрих заявил, что ему это вовсе не нужно, что никто и
никак не хочет его понять, - и удалился. У меня было ощущение, что он
оставил после себя печаль, как на кладбище разбитых автомобилей. Тут я вдруг
осознал, что все это время Кодонь говорил, словно колядки пел, и это
необычайно раздражало меня. Но на моей работе человек должен быть готов ко
всему и иметь крепкие нервы.
Оставшись один, я вспомнил, что должен позвонить капитану полиции
Киндернаю по уголовному делу "убийство и ограбление вдовы Чамбевой,
Монастырская ул., 17, неизвестным преступником", о котором (то есть деле)
кпт Киндернай должен был сообщить нам важные подробности. Вместо этого кпт
Киндернай сообщил мне, что дорожки и газоны парка имени Елены
Мароти-Шолтесовой, образно выражаясь, усеяны трупами всевозможных птиц, что
его люди приступили к розыску неизвестного преступника и уже напали на след.
Тогда я вкратце сообщил ему точный адрес и паспортные данные
злоумышленника, в результате чего тот перестал быть неизвестным. Кпт
Киндернай слегка удивился и положил трубку. По-моему, в его голосе
прозвучало и огорчение, что я так оперативно опередил его. Я почувствовал
какие-то неясные симпатии к Кодоню Фридриху, которые были мне непонятны и
никак мне не подходили.
Я начал подумывать о том, не сходить ли мне самому в парк Елены
Мароти-Шолтесовой, но прежде чем я принял решение, то есть вскоре после
одиннадцати часов, к нам, в канцелярию местной прокуратуры, опять пришел
Кодонь Фридрих и заявил мне (ни с того ни с сего мне вдруг почудилось, что я