"Сергей Карпущенко. Беглецы " - читать интересную книгу автора

а в лесах так много дичи, что три охоты могут обеспечить человека мясом на
полгода. Все, все сие может стать вашим, едва вы захотите. Вы будете
свободными людьми, живущими вольной общиной и сохраняющими святоотеческую
веру свою. Над вами не будет тяготеть бремя жестоких законов, у вас не будет
страха умереть на дыбе под кнутом. О, в той земле вообще не существует
наказаний - не за что наказывать, ибо никто и никогда не посягает на
имущество и жизнь другого, поелику каждый обладает там богатством, а богатый
человек не знает чувства зависти. Друзья мои, я подарю вам настоящий рай, и
вы справедливо сможете назвать меня своим освободителем!
Мужики сидели нахмурясь, и друг на друга не глядели. То, что говорил им
сейчас Беньевский, многим заманчивым казалось и соблазнительным сверх всякой
меры. Но каждый знал, что согласие, голос свой за трудный, опасный сей вояж
давать никак не следует, пока не решит задачи этой вся артель. Но каждый
также чувствовал, что артель - это они сами и, если не встать да не сказать,
так, значит, никто не встанет да не ответит, не поможет, не подскажет.
Поэтому и жалел кое-кто из них, что живут в артели и принуждены общинным
правилам ее подчиняться беспрекословно. И все поглядывали на Игната - пусть
скажет он за всех, но только поскорей: да, да - нет, нет, а что же сверх
того, то, всем понятно, от лукавого.
Но Суета хоть и видел устремленные на него взгляды товарищей, но не
спешил ответствовать. Еще тогда, после первого приглашения Беньевского
уехать из России, сильно призадумался Игнат а не поспешил ли он с отказом? А
если в какое хорошее место зовут его? Нет разве на свете вольного, тихого и
сытого жилья? Мучился Суета немало, нещадно клял себя за то, что не
расспросил подробней, сам хотел было идти к Беньевскому, но то ли гордость,
то ли упрямство не пустило - не пошел. И вот теперь опять... Но и снова не
торопился Суета.
- Сударь, - вздохнул он глубоко, проводя рукой по рябой щеке своей, -
предприятие твое соблазна сатанинского, что и говорить. Но... хоть и не рай
небесный Россия, а все обычно нам тут - и законы, и природа, и обхождение
людское, все до самой мелкой козявки и букахи. Там же, куда зовешь,
непривычно нам все, неведомо и дико. Боимся, сударь, не серчай.
Многие артельщики словами Суеты недовольны остались - поймали
криводушину, поняли - не то говорит. Беньевский же укоризненно головой
качнул, сказал с улыбкой:
- Не ожидал я от вас, охотников на зверя морского, такого малодушия
слюнтяйского. Не думал, что вы ради дряни всякой, козявок да букашек, волей
своей пожертвуете. Ай-ай, словно девы невинные толкуете - страшно, страшно!
Игнат маленько стушевался:
- Имеется у нас и окромя козявок заковычка. А ну как завезешь ты нас,
куда Макар телят не гонял, да и бросишь там безо всякого призрения. Мы ж
тебе как матросы нужны, не боле. А сделаем свое дело - прощевайте, скажешь,
ребята! Успокоил бы ты наше беспокойство, барин... - и Суета зачем-то
подмигнул Беньевскому.
- Ладно, успокою... - кивнул конфедерат и показал на молчавшего Ивана,
который, зная о предназначении своем, стоял в сторонке и робел. - Порукой
доброго моего к вам расположения сей человек послужит, вам, полагаю,
небезызвестный, - и он Ивана тихонько подтолкнул вперед.
Все оживились, зашевелились на лавках, глядя на статного казака,
который смущенно кашлянул в кулак и заговорил: