"Сергей Карпущенко. Беглецы " - читать интересную книгу авторакнут, хищно ощерясь, будто вживляя в себя ненависть к человеку, ничем не
обидевшему его, стал приближаться к раздетому мужику, по спине которого от предчувствия боли прокатилась судорога. Он вперился в эту спину взглядом, резко занес над головой короткое кнутовище и быстро прокричал то, что кричат обычно до удара все палачи и что он, наверное, слыхал на площади большого города: - Поберегись, ожгу-у-у!! Кнут сочно вспорол воздух, выгнувшись над головой палача затейливой петлей, и со щелчком опустился на голую спину казнимого, который судорожно дернул плечами и лопатками и дико проорал скорей от страха, чем от боли: - Ой! Помилосердствуйте, братцы!! Сжальтесь! ! Не губите душу православную!! Смотрящие охнули. По толпе пробежало какое-то движение. Кто-то крикнул: - Душегубцы! За что сечете?! Но старик в капитанском мундире, словно боясь, что палач прекратит свою работу, прокричал пронзительно: - Да секи же ты, черт! Секи! Чего встал? - Поберегись! Ожгу!! - во второй раз прокричал палач и с харкающим звуком снова взвил над собой длинную петлю кнута, кончик которого, сухой и твердый, ввиду неверного удара впился теперь не в спину раздетого мужика, а в плечо державшего его руки инвалида. Служивый плаксиво взвизгнул от боли и схватился рукой за обожженное кнутом место. В толпе рассмеялись: - Так его, так, Евграф! Секи покрепче! Вдругорядь не полезет палачу пособлять! прямо на спущенные до середины худого зада холщовые штаны. Палач же, досадуя на себя за неверный удар, в следующие разы бил уже осмотрительней, приноровясь к непривычной своей работе, и к седьмому удару вся спина наказанного выглядела сплошным кровавым месивом, и он уже не смеялся, а только еле слышно говорил, с трудом ворочая задеревеневшим языком и разлепляя запекшиеся губы: - По-ми-ло-серд-ствуй-те, брат-цы... К десятому удару он уже не мог стоять на ногах, которые подогнулись в коленях, - замычал что-то совсем несуразное и повис на спине инвалида. - Будет с него! - махнул рукой старичок в капитанском кафтане, и палач, уже занесший над головой руку с кнутом, остановился. Все увидели, что сделал он это с явной неохотой, словно пожалев о конце понравившегося ему дела. Потом достал из кармана грязную тряпицу и стал вытирать ею окровавленный кнут. Человек в черном кафтане, который так и не надел свою шляпу, смотрел на происходящее, стоя у телеги и ничем не выдавая своего отношения к экзекуции. Напротив, он был совершенно равнодушен, только широкие его ноздри сильно порой раздувались, будто он принюхивался к чему-то. Он видел, как уносили избитого, как потихоньку стала расходиться толпа казаков и баб, видел, как солдат, привезший его сюда, подбежал к капитану и с положенной церемонией отдал ему пакет за пятью красными сургучными печатями. Капитан тот пакет разорвал немедленно, что-то спросил у солдата, который махнул рукой в сторону телег. Тогда капитан, быстро ступая тощими ногами, обутыми в оленьи торбасы, направился к телегам. Приехавшие разглядели в нем довольно бойкого |
|
|