"Сергей Карпущенко. Беглецы " - читать интересную книгу автора

- Да я ж не знал! - слезливо воскликнул Хрущов, ударяя себя в грудь
огромным кулаком. - Он же сам пострадавшим себя изобразил. И зачем, скажи,
если высмотрень он, свой сундук открытым бросил? Будто нарочно предложил по
тем пистолетам свою тайную командировку открыть?
- А разве не ты замок на сундуке отпирал?
- Не я! Открыт он был!
- А пистолеты что ж, на виду лежали?
- Наверху! Да и не прикрытые ничем!
- Ну так сие воистину дивно, - задумался Гурьев. - Неужто нарочно он
знак нам какой дает али на провокацию нас вызывает?
- Не знаю, что и думать, - вспотел от волнения Хрущов. - А может, ежели
хочешь, исправить мне вину свою подушкой, ночью?..
- Убереги тебя Христос от душегубства! - схватил его за руку Гурьев. -
Ничего мы еще о сем Морице не знаем. Возможно, послан он к нам Провидением.
Ведь мы с тобой, Петр Алексеич, одни турусы языками разводили семь лет, а
дело и не подвигалось. Морица сего трогать не смей, покуда не сведаем
доподлинно, что за человек. Рот же свой на замок запри. Понятно? Ну а теперь
плесни-ка мне вина - ухудушила что-то новость твоя.


* * *

Лекаря Магнуса Мейдера прислали в Большерецк через три года по
воцарении императрицы Екатерины Алексеевны. Целителем был он честным и
аккуратным, больных в мир лучший собственными стараниями отправлял нечасто
и, если бы не ввязался в политику, так и умер бы у себя дома, в кругу
семейном. Но умничанье и всезнайство, а главное - охота сыграть чуть более
важную роль, чем ту, на которую предопределила его природа и происхождение,
сказались скоро и верно. Не успел он оглянуться или, как сам говаривал,
поправить галстук, сидел лекарь в кибитке, мчавшей его тщедушное тело по
бесконечному русскому простору в ссылку. В Большерецке же ничего лучшего для
себя он не придумал, как продолжить практику врачебную, и оказался в остроге
единственным дипломированным лекарем (диплом захватить не позабыл), а так
как по причине дурного климата и легкомысленного смотрения за собственным
здоровьем обыватели большерецкие страдали от хворей часто, то практика
Мейдера оказалась обширной и очень выгодной. Платили ему за врачеванье и
лососем, и битым зверем, и пушниной, и золотым песком - те, кто тайком
старательствовал. И хоть не многих излечил Магнус Мейдер от тяжких
болезней - на все воля Божья, - но и в нанесении особого вреда замечен не
был, а поэтому и шли к нему охотно казаки, купцы и камчадалы. Он же на
травяном богатстве здешней флоры содеял всю свою фармакопею, собирая
материал для микстур и декоктов прямо у крыльца своей большой избы.
Август Винблан, прибыв к нему на квартиру, первым делом попросил у
запасливого лекаря мелкие сапожные гвозди и прибил оторванную подошву. Через
час они были так близки, что знали даже незначительные подробности в
генеалогии обоих родовых дерев. Вечером, сидя за кофе, привезенным
лакомкой-шведом, они разговаривали так дружелюбно, словно прожили по крайней
мере с год.
- Я, - говорил Винблан, - служил под знаменами Иосифа Пулавского, в
конфедерации. И поначалу дела наши шли весьма успешно, но судьбе угодно было