"Алехо Карпентьер. Век просвещения " - читать интересную книгу автора

так и положено, когда провожают в последний путь столь достопочтенного
человека: сколько там собралось одних только ризничих да служек, как богато
было облачение священников, как все торжественно проходило! И все служащие
фирмы глотали скупые мужские слезы, они плакали с той минуты, когда
зазвучали псалмы заупокойной мессы, и вплоть до поминовения усопших...
Однако юноша словно не слышал этих слов, он был крайне раздосадован и
утомлен, так как ему пришлось ехать верхом с самой зари - то по большой
дороге, то по извилистым тропинкам, которым, казалось, не будет конца. Но не
успел он прибыть в имение, где одиночество создавало некую иллюзию
независимости, - ведь там можно было играть сонаты всю ночь при свете
мерцающей свечи, никому не причиняя беспокойства, - как его догнала
печальная весть, и Карлосу пришлось скакать домой во весь опор; однако как
он ни спешил, но к похоронам не поспел.
______________
* "Стрела" (англ.).

- Мне не хотелось бы входить в тягостные подробности, - проговорил
душеприказчик, - но ждать долее было невозможно. Только я да София, это
чистое создание, оставались в последнюю ночь возле гроба...
Карлос между тем ушел в мысли о трауре: из-за траура новая флейта,
доставленная из тех мест, где изготовляют самые лучшие инструменты, пролежит
теперь целый год в своем обитом черной клеенкой футляре, потому что надо
считаться с принятыми в обществе обычаями, с нелепым представлением о том,
будто музыка не должна звучать в доме, где поселилось горе. Кончина отца
лишала его всего, что он любил, нарушала все его планы, вынуждала
распроститься с заветными мечтами. Отныне ему предстояло заниматься делами
торговой фирмы, а ведь он ничего не смыслил в цифрах! Облачась в черный
костюм, он будет просиживать с утра до вечера за конторкой, закапанной
чернилами, в обществе счетоводов и приказчиков, этих унылых людей, которым
нечего сказать друг другу, ибо каждый все знает о соседе. Юноша мысленно
оплакивал свою участь и дал себе слово при первом же удобном случае удрать
отсюда на каком-нибудь подходящем корабле, никого не предупредив и ни с кем
не простившись; но в эту минуту суденышко причалило к берегу, где их уже
поджидал Ремихио; вид у него был печальный, а шляпу украшала траурная
кокарда. Как только экипаж покатил по городской улице, разбрасывая направо и
налево комья грязи, морские запахи остались позади - их вытеснили иные
запахи, поднимавшиеся от просторных складов, набитых кожами, вяленым мясом,
кругами воска, бочонками с патокой, связками лука, хранившегося в темных
углах так давно, что он пустил ростки, запахи кофе и какао, наваленного на
весы. Вокруг слышался звон колокольчиков, возвещавший под вечер о
возвращении на загородные пастбища подоенных коров. В этот предзакатный час,
когда небо готово было вспыхнуть на несколько минут и затем словно растаять
в объятиях быстро надвигающегося мрака, все пахло необычайно остро: плохо
разгоравшиеся дрова и утоптанный коровий помет, влажная парусина навесов,
кожи в шорных мастерских и канареечное семя в клетках, висевших на окнах. От
мокрых крыш пахло глиной; от непросохших стен - старым мхом; с лотков
уличных торговцев на перекрестках доносился запах растительного масла, в
котором кипели мясо и овощи; над Островом пряностей от печей и жаровен, на
которых поджаривали кофе, валил темный дым, он толчками поднимался к строгим
карнизам, забирался на крышу, окутывал теплым облаком статую какого-нибудь