"Виктор Карпенко. Узники крепости Бадабера " - читать интересную книгу автора

потолком располагалось узкое, как щель, окошко, зарешеченное толстыми
металлическими прутами, над мощной деревянной дверью в металлической сетке
ярко горела лампочка.
Андрей огляделся. У стены неподвижно лежал человек со сложенными на
груди руками. Его лицо было закрыто серой тряпкой. Подумав, что сокамерник
спит, Андрей сел у противоположной стены и погрузился в раздумья. А подумать
было над чем. Варсан нe шутил, а значит ему предстоит пройти через
испытания, а, может, и принять смерть.
"Готов ли я для мученичества? - думал он. - Выдержу ли? И во имя чего
все это? Может, Варсан прав и я не герой, а оккупант, и наш приход привел
Афганистан к гражданской войне? Уже шестой год гибнут наши товарищи на этой
бесплодной земле, на этих серых камнях, на дорогах, перевалах и конца этому
не видно... Но я не хочу умирать! Жизнь так прекрасна, и это открываешь для
себя только сейчас, когда за плечами стоит смерть. Что же делать?
Согласиться на съемку - значит предать товарищей, отречься от всего, чем
жил, о чем мечтал, а это означает предать Родину!".
Андрей остановил себя на мысли, что звучит все это как-то по- книжному,
не искренне, не откровенно. Даже в мыслях он говорил так, как сказал бы на
Комсомольском собрании. Андрей устало смежил веки и расслабился.
"Интересно, гасят когда-нибудь свет? Я просидел в камере немного, а эта
чертова лампочка порядком надоела, мешает сосредоточиться, путает мысли...".
Вдруг он себя поймал на том, что сокамерника не слышно.
- Такого быть не может, - с тревогой выкрикнул Андрей и на коленях
пополз к лежащему у стены человеку. Он осторожно тронул его руку и в ужасе
отпрянул.
"Мертвяк! Меня посадили в одну камеру с покойником! Вот он - первый
круг Дантова ада!".
К утру запах от разлагающегося тела стал усиливаться. Андрей
неоднократно принимался бить кулаками, ногами в дверь, кричал, звал на
помощь, но никто не приходил. До обеда он еще спасался тем, что, подпрыгнув
и ухватившись за прутья решетки, пока хватало сил удерживаться в таком
положении, дышал проникающим в камеру воздухом с улицы. Но вскоре и это
перестало помогать. От вони внутренности выворачивало, спазмы настолько были
сильны, что прерывали дыхание. Он слабел, все чаще и чаще носом шла кровь,
временами терял сознание. Казалось, что смерть неминуема и она рядом.

Сколько времени Андрей пролежал без сознания, определить не смог, но
когда очнулся, трупа в камере не было. У двери стояла чашка с едой и вода.
Рвота настолько ослабила организм, что до двери он полз, прикладывая
неимоверные усилия. Смог же выпить только водy.
Утром в камеру ввалилось двое бородачей. Подхватив Андрея под руки, они
выволокли eго во внутренний дворик, в центре которого стояла перекладина.
Содрав с плеч халат, бородачи споро привязали за руки Андрея к перекладине и
ушли, оставив его одного.
Впервые за более чем двухнедельное пребывание в крепости он оказался на
свежем воздухе. Солнышко, по-весеннему теплое и ласковое, нежило своими
лучами истерзанное пытками тело Андрея. После подземелья дышалось легко,
свободно, казалось, что воздух пьянит. Из-за высокого глиняного дувала
доносились голоса. Андрею показалось, что сквозь бормотание на незнакомом
языке, прорывается русская речь. Но он тут же отбросил возникшее