"Евгений Петрович Карнович. Придворное кружево (Царевна Софья Алексеевна, Придворное кружево: романы) " - читать интересную книгу автора

Ртищева князю Троекурову*, - и скажи, что тяжко ей будет бороться со мною.
Один кто-нибудь из нас одолеет, и наверно одолею я, а не она!
Вернулся князь Троекуров от Морозовой и коротко и ясно донес
государю, что боярыня покориться не хочет и новых книг не принимает.
Заговорили в теремах об ослушании Морозовой перед царскою волею.
- Вишь ведь какая упорная!.. - повторяли женщины, окружавшие Софью
Алексеевну. - Только боярыня, а как упорствует, никого себе в версту не
ставит!
Чутким ухом прислушивалась девятнадцатилетняя царевна к рассказам о
Морозовой.
"Вот и женщина, - думалось ей, - а по твердости нрава и по смелости
не уступает мужскому полу. Не будь только робка, а наделаешь много", -
добавляла мысленно царевна, и пример Морозовой ободрял молодую девушку в
ее намерении действовать решительно и отважно, если бы представился к тому
случай. Захотелось ей также узнать и о расколе, которого так крепко
держалась Морозова, и с вопросом об этом обратилась она однажды к князю
Ивану Андреевичу Хованскому, который тоже слыл в Москве тайным врагом
никониан.
- Тут, благородная и пресветлейшая царевна, выходят разные церковные
препирательства, - отвечал уклончиво князь Иван на вопрос царевны о
различии между новою и старою верою. - Ведать об этом должен духовный чин,
а не мы, миряне. Думается, впрочем, одно: в том, что зовут ныне у нас
расколом, кроется небывалая народная сила, и что если она поднимается, то
трудно будет одолеть ее мирским и духовным властям. Вознесет она того, кто
будет ею править...
Такой отзыв Хованского о расколе зародил в ней мысль воспользоваться,
когда придет пора, этою грозною силою.


VI

Почти с год оставил царь Морозову в покое, как вдруг до него дошел
слух, что она не называет его благоверным.
- Не именует меня благоверным, стало быть, не признает моей царской
власти! - вспылил он и отправил к Морозовой боярина князя Петра Семеновича
Урусова с повторительным требованием, чтобы она покорилась.
Сообщил Урусов царское повеление своей снохе и грозил ей страшными
бедами.
- Почто царский гнев на мое убожество? - смиренно отвечала
Морозова. - Если царь хочет отставить меня от веры, то десница Божия
покроет меня. Хочу умереть в отческой вере, в которой родилась и
крестилась.
- Не покоряется боярыня твоему царскому величеству, - печально
доложил Урусов царю.
- Не покоряется? Так разнесу я ее вконец! - грозно крикнул великий
государь и гневно затряс своею темно-русою бородою.
Урусов, выйдя из дворца, поспешил домой, чтобы через свою жену
предупредить Морозову о предстоящей ей беде. Но с бесстрашием выслушала
боярыня эту грозную весть.
- Матушки и сестрицы мои во Христе Иисусе! - заговорила она, собрав