"Евгений Петрович Карнович. Придворное кружево (Царевна Софья Алексеевна, Придворное кружево: романы) " - читать интересную книгу автора

достанется, - заметил кротко царь и пригрозил ездившему к Морозовой
стольнику отдуть его батогами, чтобы он впредь на боярыню Федосью
Прокофьевну облыжно не доносил.
В то время, когда боярыня беседовала с дядею, в подклети, то есть в
нижнем жилье ее хором, шла другая беседа.
- Будет тебе, протопоп, лежать! Ведь ты поп, а стыда у тебя нет! -
так говорил лежавшему на постели, одетому в подрясник мужчине стоявший
посреди комнаты в одной грязной рубашке, с длинными растрепанными волосами
и со всклоченною бородою парень лет за тридцать. - Посмотри на меня, днем
я работаю во славу Господню, а ночью полежу да встану и поклонов с тысячу
отброшу.
- Юродствуешь ты, Федька, дурь и блажь на себя напускаешь. Неужто ты
мнишь тем угодить Господу Богу? Думаешь ты, что годится день-деньской
шляться да разный вздор молоть, а ночью вскакивать да земные поклоны
класть. Жил бы ты, как живут все люди, лучше бы было, - спокойно отвечал
Аввакум Петрович.
- Нешто ты, протопоп, не знаешь, что Бог повелел пророку Исаии ходить
нагу и босу, Иеремии возложить на выю клады и узы, а Иезекиилю возлежать
на правом боку сорок, а на левом сто пятьдесят дней? Все это ты знаешь, да
тебе бы только лежать, а я пророк и обличитель... Ты вот и молиться-то не
охоч, сам лежа молитвы читаешь, мне же велишь за тебя земные поклоны
класть, а я и от своих спину разогнуть не могу.
- Как же! Рассказывай! - насмешливо перебил Аввакум. - Богу достоит
поклоняться духом, а не телодвижениями, а кто любит Христа, тот за него
пострадать должен. А разве мало я настрадался? Был я, как ты знаешь, в
великой чести, состоял при Казанском соборе протопопом, церковные книги
правил, беседовал не только с боярами и патриархом, но и с самим царем, а
предстала надобность, так от страданий не уклонился. Когда я был отдан под
начало Илариону*, епископу рязанскому, каких только мук не натерпелся я!
Редкий день не жарил меня епископ плетьми, принуждая к новому антихристову
таинству, а батогам так и счету нет. Сидел я в такой землянке, что в рост
выпрямиться не мог, тяжелые железы с рук и ног моих не снимали. А в Сибири
сколько страданий я перенес, да и не один, а была со мной моя протопопица!
Где мы только с ней не блуждали! Не раз хищные звери устремлялись на нас,
и только Господь охранял нас своею благодатью. Вот такие страдания
подобают человекам, а не дурачества вперемежку с молитвой.
Федор присмирел и присел на пол на корточки. Охватив колени обеими
руками, он начал качаться из стороны в сторону.
- Вот хотя бы ты, Федор, вместо того чтоб попусту юродствовать, вышел
бы на площадь, разложил бы костер, да и сжег бы на нем новые книги! -
начал опять Аввакум.
- А что, и вправду! Завтра же сделаю! Да где только таких книг
достать? - привскочив с полу, крикнул юродивый.
- Где достать? Да боярыня их хоть целый воз закупит!
- Ай да ладно! Пышь! Пышь! - весело выкрикивал Федор, подскакивая на
одной ноге по комнате.
- И коли пострадаешь, так пострадаешь за дело, - внушал Аввакум. -
Вот Киприан тоже юродствовал, да смел был, за то и сподобился мученической
кончины, когда ему в Пустоозерском остроге голову отрубили. Страдальцем за
истинную веру стал, а ты что?