"Симон Кармиггелт. Несколько бесполезных соображений (Из сборника "Сто глупостей", 1946) " - читать интересную книгу автора

Когда мы наконец подъезжаем к станции, он берет пальто, шляпу и
выходит, на прощанье еще раз с сомнением оглядев меня.
- До свидания, менеер, - нахально раскланиваюсь я.
Потом я опускаю раму и с любопытством высовываюсь в окошко.
Тот, на перроне, покупает газету, но, видимо, не может освободиться от
навязчивой мысли. Двери захлопываются, поезд медленно трогается.
Я со смехом гляжу на моего приятеля, и тут оно и происходит. Он
разворачивает газету, которую ему вручила киоскерша, потом переводит взгляд
на меня и... На этот раз его будто током шарахнуло, рожу прямо перекосило от
ярости. Бросив чемодан, он тычет рукой в мою сторону и кричит:
- Так это ты, проклятый писака!
Что он там еще орет, я уже не слышу. Поезд идет полным ходом, и я
сердечно машу ему, как машут дорогим родственникам, остающимся на перроне.

Моя книга

Когда я в последний раз был в Амстердаме, мне встретился издатель моей
первой книги. Вяло пожав мне руку, он сказал:
- Послушайте, вашу книгу публика не желает покупать.
Это было как удар под ложечку, тем более что жена, отец и аптекарь с
нашей улицы заверили меня, что она читается, как детектив, с захватывающим
интересом.
Издатель же отбросил окурок и, небрежно кивнув, вскочил на подножку
трамвая - что для делового человека молокосос вроде меня, от которого одни
убытки. В смутном настроении направился я к вокзалу и так глубоко ушел в
свои невеселые думы, что едва не пропустил поезд. Только когда носильщик
сказал: "Поторопитесь, менеер", я очнулся и, сделав отчаянный рывок,
оказался в тамбуре одного из вагонов.
- Ну хорош, прямо мне на ноги шлепнул! - возмутился какой-то толстяк и
с силой пнул мой чемодан, который я и впрямь поставил несколько неудачно. Я
пробормотал извинение и опустился на сиденье. Но он взял свой портфель на
колени и буркнул:
- Не извиняться надо, а смотреть получше.
Тон у него был не слишком доброжелательный. Удрученный, я замер на
своем месте, а он раскрыл портфель, достал из него яблоко, тщательно
очистил, разрезал на кусочки и стал кормить белобрысого мальчугана, апатично
сидевшего рядом с ним.
Тот, похоже, вначале собирался то ли зареветь, то ли наложить в штаны,
но яблоко отвлекло его от этого намерения. И он стал есть, размазывая сок по
лицу, пачкая рубашку. А отец снова запустил руку в портфель, но на этот раз
извлек не съестные припасы, а всего лишь книжку. Мою книжку! Да, это была
моя книжка - я узнал ее с первого взгляда. Красивый, новенький, ни разу еще
в руках не побывавший экземпляр.
Пока ребенок мусолил яблоко, толстяк нехотя, угрюмо раскрыл книгу. На
лице у него, казалось, было написано: "Ну давай, начинай свою трепотню". С
жарким чувством торжества в груди сидел я против него и думал: "Только что
ты был груб со мной, а теперь ко мне же обращаешься, чтобы вернуть себе
хорошее настроение. И это в моей власти". Моя самоуверенность,
поколебавшаяся было после встречи с издателем, вновь расправила крылья. Я с
любопытством следил за толстяком: вот он разгладил ладонью первую страницу,