"Борис Карлов. Очертя голову, в 1982-й (Роман в трёх частях, часть 2)" - читать интересную книгу автора

Тем временем популярность "Обводного канала" росла, записи концертов
начали бродить по магнитофонам, публика ждала новых песен.
Исчерпав запас "Наутилуса", Дима начал воровать ещё не написанные тексты и
музыку у других авторов, перемешивая сохранившиеся в памяти обрывки. Заведя
специальную тетрадочку, Котов записывал в неё каждый аккорд, каждое пришедшее
ему на ум, но ещё не сочинённое автором словосочетание. Иногда у него
получался чудовищный гибрид из Цоя, Майка и Гребенщикова с припевом из Кинчева
и музыкой "ДДТ".
И публика это съела. Вероятно, сказывалось влияние Лисовского, который на
репетициях подвергал творения безудержного автора строжайшей редакции и
цензуре. Он расставлял всё более или менее по местам, освобождаясь от
нелепостей и безвкусицы. Благодаря его музыкальным аранжировкам, всё принимало
благообразную форму и отчасти могло даже считаться оригинальным произведением.
По крайней мере, подлинный автор не узнал бы в такой песне ни одной своей
строчки, ни одной ноты. Публика просила ещё.

Что произошло с Петрушкой
(запоздалые объяснения)

Третьего сентября 1988 года, ровно в полночь, Петрушка... резким движением
схватил со стола таблетку и сунул в рот. Его вдруг тряхнуло, перед глазами всё
поплыло, и он в беспамятстве повалился грудью на стол дежурного. Очки поехали
дальше, а таблетка выпала из полураскрытого рта и покатилась.
Дежурный, милицейский капитан, ловко прихлопнул её ладонью. Стоявший за
спиной Петрушки сержант пристегнул к поясу резиновую дубинку.
- Молодец, Остапенко, - похвалил его капитан, положив на ладонь и с
любопытством разглядывая таблетку. - Тебе бы надо этих, в деревне, бычков
забивать...
Напарник загоготал, Остапенко смущённо улыбнулся.
И тут произошло непонятное. Когда висящий на стене репродуктор начал
отсчитывать сигналы точного времени, с последним, более продолжительным писком
таблетка на ладони капитана вдруг сама по себе развалилась на части, осела,
превратилась в щепотку белой пыли и пропала, оставив на коже тёплое и влажное
пятно.
Остапенко и его напарник переглянулись. Капитан зажмурился и снова открыл
глаза.
- Во что делают... - выдохнул он после паузы. - Теперь ведь и не
подкопаешься.
Не зная, что делать с вытянутой ладонью, он облизал губы. Опомнившись,
встряхнул руку и поработал кистью.
- Остапенко, тащи его в аквариум. Будем сопротивление властям оформлять.
Сержант взял Севу одной рукой, как котёнка, за шиворот, другой - за штаны
и повёл в обнесённую толстым оргстеклом камеру. Медленно приходя в себя,
нарушитель что-то замямлил. Его ноги, слабо касаясь пола, перебирали в
воздухе.
Камеру закрыли, и оба напарника направились к машине, чтобы продолжать
патрулирование. Дежурный капитан достал форменный бланк и начал составлять
протокол задержания.
В тот момент, когда он, на мгновение задумавшись, занёс ручку над бумагой,
зазвенел телефон. А сняв трубку, милиционер совершенно переменился.