"Борис Карлов. Очертя голову, в 1982-й (Роман в трёх частях, часть 2)" - читать интересную книгу автора

заступил.
Дни и ночи, проведённые вместе на боевом дежурстве, научили нас легко
понимать друг друга и, что самое главное, не доставать.
Убранство котельной в полной мере несло на себе отпечаток пребывания там
моего замечательного товарища. Кольца, перекладины, деревяшки, мешки с песком
- всё это держалось на верёвках и легко пряталось с глаз долой. Пол и стены
были испещрены магическими формулами.
Для занятий каратэ (я так образно называю этот ужас) Попову требовался
напарник, что-то вроде груши, и я тоже начал получать, вместе с синяками,
кое-какие, по большей части теоретические, познания в этом деле. В общем,
время в кочегарке не проходило зря. Иногда, если Попов выходил или спал,
удавалось даже просто полежать и почитать книгу. Последние, ночные, восемь
часов дежурства мы делили пополам, а утром приходили ещё двое чудаков нас
менять.
Решив проблему заработка, я начал обустраивать нашу с Верой личную жизнь.
Регистрацию в районном загсе нам назначили на конец октября. Второпях я продал
свою последнюю "семейную реликвию" - серебряный браслет с геоцинтами, получив
по глупости не более половины настоящей стоимости. Сделал кое-какие
основательные покупки, вроде стиральной машины, и отложил две тысячи на
мероприятие.
Я заказал стол на шесть персон в памятном нашей помолвкой "Метрополе" -
приблизительно на тысячу рублей. Сюда мы поехали прямо из загса, после
регистрации. Слова "объявляю вас мужем и женой" звенели в моей голове райской
музыкой и кружили голову.
- Слушай, вид у тебя - идиотский, - сообщил Петрушка, обернувшись. -
Закурил бы, что ли...
Наш второй свидетель, Дима Котов, всю дорогу выспрашивал, какую я заказал
выпивку и какие закуски, а я путался в ответах и отмахивался.
На самом деле, тысячи рублей это стоило. У нас глаза повылезали на лоб при
виде всей этой роскоши. Чёрт знает, как они умудряются вырезать такие цветы из
обыкновенных овощей и зелени.
Я сунул стоящему возле стола метрдотелю двести рублей, и он лично
руководил обслуживающими нас официантами. Ввиду того, что Попов от участия в
мероприятии подло уклонился, а шестое место было зарезервировано для ровного
счёта, наши четыре персоны расположились за этим столом очень даже вольготно.
Как только, по прошествии часа, официанты смогли расчистить пространство
для "горячего", перед нами стали возникать пышущие жаром киевские котлеты и
гусь в яблоках, припущенная в рассоле осетрина и угорь, жареный на решётке,
узбекский плов и чёрт его знает чем нашпигованный окорок. На наших
раскрасневшихся рожах цвели пьяные улыбки от уха до уха. Если мы на ржали и не
перекрикивали друг друга, значит закусывали; если не закусывали, пили тост,
кричали "горько" и подолгу, взасос, целовались, шаря руками под одеждой. Под
завязку пытались даже танцевать, но ни у кого не получилось. Был ещё какой-то
десерт, но воспроизвести полную картину никому из нас впоследствии так и не
удалось. Вера вспоминала, что было мороженое в красивом металлическом каскаде,
и она его ела, разгорячившись, и потом болела ангиной. Петрушка, якобы,
пробовал торт, похожий на римский Колизей. Котов запомнил ананасы в
шампанском. Но, скорее всего, всё это возникло уже потом, в их воображении.
Лично я ничего такого не видел, возможно потому, что во время десерта
находился в служебном помещении, где нагружал большую сумку, ещё рублей на