"Лазарь Викторович Карелин. Даю уроки" - читать интересную книгу автора

- Располагаешь. Славный парень, сразу видно.
- Не то говоришь. Вот ты Чижов, тебя бы Чижиком звать, а никогда никто
в институте так не называл. Чиж - бывало, а Чижиком - нет. Может, в школе?
- И в школе - Чиж. Да и какой я Чижик, не располагаю.
- Не то говоришь. Ты не хмурься, я еще глотну. Горит голова. -
Знаменский снова налил себе, снова поднес пиалушку к губам, но вдруг
судорожно отвел руку, расплескав виски. - А, не поможет! И вот поймали меня!
Потребовали вернуть деньги немедленно. Расписка, протокол. Попытка
завербовать. Ну, как маленького! - Эти слова стоном вырвались. - Как
новичка! Туристика!
- Почему как маленького? Все логично. Смотрят, попивает советский
журналист.
- Все там пьют, о чем ты?
- Поигрывает в рулетку.
- Я не был тут исключением.
- Контактный сверх меры.
- А бывают контактные чуть-чуть?
- Ну, словом, Ростислав, они шли за тобой. Они тебя вели. Так, кажется,
это называется? Помнишь, у нас даже целый курс был, правда факультативно, о
приемах вербовки?
- Чепуха все эти лекции! Нет, я все же выпью! Или принять душ?
- В самую жару, пожалуй, не стоит. И воду днем не пей. Да ты знаешь,
что наше пекло, что ихнее. Но ведь ты на вербовку не пошел, погнал их?
Это-то не слух, это так?
- Так. Вырвался, отбился, да, да, отбивался, рванул в наше консульство
и с первым же самолетом - домой. Но... Но шум, огласка, пресса, - я и у
рулетки был сфотографирован, - расписка эта, три тысячи долга. И кому!..
Словом, вон из партии, вон с работы, вон, собственно говоря, вообще.
Считаешь, справедливо обошлись?
- Трудный вопрос, Ростик. Но я отвечу: справедливо. По сути, ты был
близок к измене Родине.
- Громко, не слышу!
- Да, да, к измене Родине.
- Но я отказался, отбился!
- Близок, сказал я, близок.
- Полагаешь, мне теперь нельзя верить?
- Теперь ты громко заговорил. Доверие! Громкое слово. Оно как зал
пустой, гулкий зал. Его надо еще заполнить - этот зал.
- И чтобы те, что займут ряды, мне поверили?
- Да. Чтобы пришли и чтобы поверили.
- Здесь, в этом пекле, и предстоит мне завоевывать доверие?
- Какая разница где?
- Но ты меня вызвал. Почему? Из жалости? Или, может, чтобы
самоутвердиться? Вот, мол, кем был Знаменский, всех обогнал, а теперь...
Нет, прости, это не про тебя.
- Не про меня. Вызвал, потому что всегда считал себя твоим другом. И
хватит об этом. Нам еще нет тридцати трех, Ростик, Илья Муромец в нас еще на
печке сидит. Как жена?
- Пока не понял.
- Как твой тесть-министр?