"Лазарь Викторович Карелин. Даю уроки" - читать интересную книгу автора

бога, что ли? От воспитания, разумеется. От породы?
Не пришлось уткнуться в сон: в холле на этаже, когда брал ключ у
дежурной, поглядывая на мерцающий в углу цветной экран, где как раз шла
программа "Сегодня в мире" и где так мило, так сдержанно, без всякого нажима
вел свой рассказ Борис Калягин, которому тоже было дано и от бога и от
воспитания, - так вот, в холле этом, в креслицах перед телевизором, углядел
Знаменский сперва двух женщин, молодых, с задранными юбчонками - жара
ведь! - да и ноги такие грех скрывать, а потом лукавый глаз углядел,
подмигивающий ему. Вскочил лукавоглазый и оказался Алексеем.
- А мы к вам! - подошел круглой походочкой Алексей. - Заждались.
Чуть-чуть не рассчитал. Ну, час на обед, ну, час на воспоминания, ну,
проводы у калитки, ну, дорога... Короче, тридцать минут у вас там на что-то
еще ушло. Мои дамы собрались было уходить.
Дамы тем временем поднялись. Молодые, хотя лица вот подбадривают
косметикой, в такую-то жару. Каждая на кого-то похожа, на одну из див
эстрадных, а то сразу и на двух и трех - те ведь тоже с кого-то портрет
берут. А те - с других, а другие - с иных. А выходит, что у всех у них
одинаковые личики, полуоткрытые ротики и растопыренные глазки, жаждущие
великолепного какого-то счастья. Вполне милые дамы, что ни говори.
Полноногие, стройноногие и почти все на виду, без обмана. Ай да бараночник
Алексей!
- Не возражаете? Мы на минуточку. Знакомьтесь. - Алексей тараторил и
сиял, поняв, что дамы понравились. - Представляете, как узнали, кто к нам
прилетел, так просто повисли на мне, знакомь, и все! Это, Ростислав Юрьевич,
наши знаменитые в городе манекенщицы. А как же, и у нас есть! Вот это вот
Лара, а это вот Лана. Знакомьтесь, знакомьтесь. Ростислав Юрьевич,
приглашаете?
- Разумеется... Буду рад...
У них были потные ладони, пот проступил и на их платьицах, -
простительно, такая жара! - запах женского молодого пота ударил в ноздри.
Он разглядывал их, но ведь и они разглядывали его. Растопыренными от
туши своими глазками приглядывались. Это были зоркие глазки, даром что
простенькие личики. Знаменский знал, что женщины зорки. Они и умны, все,
просто все до единой, даром что у иной простенькие мыслишки, маленькие
желания. Но на свой лад, для себя, если всерьез по жизни, женщины умны,
зорки и уж всегда догадливы. Что какая-нибудь стюардесса, что какая-нибудь
магнатесса, что эти вот, ашхабадские манекенщицы. Женщины - умны, зорки, от
их глаз мало что ускользнет, - Знаменский знал про это, многажды убеждался в
этом. Ну-ка, чего они в нем сейчас углядели? Притворяйся не притворяйся...
Он ввел гостей в свой "люкс", где действительно было прохладно, ну, не
по-настоящему, машинная это была прохлада, воздух тут чем-то пах, чем-то
машинным, как в гараже, но зато прохладно же было, прохладно.
Уходя с Чижовым, он не успел выложить из чемоданов вещи. Три чемодана
стояли, будто готовые к отбытию. Подхватил - и прощай, город Ашхабад. А что,
он теперь может, никому ведь теперь не нужен. Слуга двух господ!.. Из
жалости позвали. Придумали какую-то работенку, в которой нет необходимости.
Кооперировались даже, изобретая ему дело. Спасибо, спасибо. А он вот
подхватит свои чемоданы - и в аэропорт. Куда? А хоть на первый же рейс.
Деньги у него были, денег пока хватает. Лети! Самолет приземлился - сходи.
Куда залетел? А какая разница? Деньги есть, паспорт есть. Девицы такие, как