"Лазарь Викторович Карелин. Змеелов" - читать интересную книгу автора

- Город наш большой, а маленький. Москвича всегда могу узнать.
Встречались наверняка. За рыбкой, икоркой? К Митричу? Свадьба, поминки? Я
вас, если желаете, прямо к его подсобке подкачу.
- Желаю.
Машина рванулась, развернулась, лихо вкатилась в заставленный ящиками
двор, осела на тормозах у обшарпанной двери служебного входа в магазин. И
сразу дверь распахнулась, а в дверях - Колобок. Белый халат, белая шапочка,
сдвинутая на ухо, круглощекий, со смешливым ртом, облыселый лоб обширен, как
у мыслителя.
- Встречает? - удивился таксист. - Почет! Но где же это я вас видел?
Так и укатил таксист с наморщенным думою лбом. Этот, должно быть,
коллекционировал лица.
- С шиком подкатываем! Узнаем Пашу Шорохова! - Митрич пошел навстречу,
блуждая маленькими зоркими глазками по сторонам. - Обнимемся?
Павел обниматься не стал, уклонился. Хотел было заглянуть Колобку в
глаза, но теперь тот уклонился, бегали его глазки, всюду поспевали, все
замечали, но взгляд прямой Шорохова обминули.
- Нарядный. Сердитый. Чуть поддатый. Таким и ждал. Пройдем ко мне или
на воздухе потолкуем?
- К тебе, рыбкой подышим.
- Прошу, прошу. - Колобок, а был он только за глаза Митричем, при
взгляде же на него был он не иначе как Колобком, отворил дверь, пропуская
Павла.
Еще дверь, низенькая, для низенького, и Колобок вкатился в свой
крошечный кабинетик с нищим совсем письменным столиком, но зато с богатыми
по стенам аквариумами, с гротами, с цветной подсветкой, с подведенными
трубочками, пузырчато питающими воду кислородом. Пол в комнатке был тоже
зашарканный, с истертым линолеумом. Все для страсти, ничего для себя лично.
Но страсть, заметьте, не постыдная, не барское увлечение - рыбный магазин,
рыбе и сердце.
- Вот, погляди, Павел Сергеевич, пять лет назад у меня этой техники тут
не было. Вот, Карибское море решил воссоздать в своей подсобке.
- Потом про море. Найдется для меня место? Петр Григорьевич сказал, что
ты обещал.
- Не отказываюсь. Как он?
- Еще потянет.
- А я слышал, что худ, плох.
- Еще потянет.
- Дай-то бог. Страшусь, когда такие крупные люди нас покидают.
Причудливый народ. Вдруг какие-нибудь дневники после себя оставят,
завещания, напутствия. Был случай, один такой целую повесть оставил. Так
знаешь, следователь потом просто зачитался этой повестью.
- Так вот что тебя страшит? Петр Григорьевич угадал, что ты чего-то
трусишь.
- Он у нас - угада. Но тут он ошибся. Чего мне трусить? У меня рыбки, а
они народ молчаливый. Я и людей молчаливых уважаю. Тебе, Паша, надо помочь.
Ты не болтун, поможем. На арбузы, на дыни пойдешь?
- Что?
- Ну, на сезонный товар? Павильон тебе дадим, помощницу огневую. Учти,
если забыл, за такую точку люди платят и платят, а тебе даром, по дружбе,