"Михаил Дмитриевич Каратеев. Богатыри проснулись ("Русь и орда") " - читать интересную книгу автора

закончился для них полной неудачей.
На следующий день они подвезли катапульты и баллистыи с утра метали в
город тяжелые камни и толстые как колья, окованные железом стрелы, к которым
иногда подвязывали пучки горящей пакли. Это последнее было всего опасней:
деревянные постройки, с тесовыми или соломенными крышами, воспламенялись
легко, и пожар среди них распространялся с необыкновенной быстротой. Но
пожилые люди хорошр помнили, что на их веку, - за какие-нибудь тридцать пять
последних лет, - Москва выгорала уже пять раз почти дотла, и потому горожан
не нужно было призывать к особой бдительности: от мала до велика, все сами
глядели в оба и дружно гасили огонь, едва лишь он занимался где-либо от
татарской стрелы.
Но обстрел продолжался недолго: часа через два осаждающие вынуждены
были прекратить его потому, что по дальности и точности стрельбы их орудия
не могли состязаться со стоявшими на стене тюфяками. Московские пушкари
скоро приловчились и начали разбивать татарские катапульты и баллисты одну
за другой. Переставить их ближе к стенам, где они были бы в безопасности от
русских
Самострел - арбалет, усовершенствованный лук, с прикладом и со
спусковым приспособлением для тетивы.
Катапульта - метательное орудие, устроенное по принципу арбалета, но
большой величины и укрепленное на особом станке. Тетива, скрученная из
толстых жил или кишок, натягивалась здесь особым воротом или усилиями
десятка человек. Это орудие на расстояние до 400 метров метало стрелы
толпщною в 10-15 см и до сажени длиной. Могло быть.приспособлено и для
метания камней. Б а л ли с т а - орудие с оттяжным приспособлением, метавшее
камни весом более десятка пудов.
ядер, не имело смысла, так как они могли стрелять только под небольшими
углами возвышения, и потому, потеряв из них около половины, Тохтамыш
приказал увезти остальные с поля.
Татары вообще не любили штурмовать неприятельских крепостей и, если
позволяло время, предпочитали брать их измором. Они располагались становищем
вокруг города, грабили все его окрестности, а затем выпускали своих коней на
пастбища и жили обычной жизнью татарского кочевья, спокойно ожидая, когда
голод заставит осажденных сдаться. Посмеиваясь, они говорили: "Наши овцы
заперты в хлеву. Придет время, - мы войдем туда и пострижем их".
Но у Тохтамыша времени не было. Его беспокоило то, что князь Дмитрий с
войском ушел из своей столицы неизвестно куда, - он мог внезапно нагрянуть
каждую ночь, и в этом случае орда очутилась бы между двух огней. И потому,
торопясь овладеть Москвой, хан и в этот день дважды посылал войско на
приступ, но оба раза татары были отбиты с большим уроном.
Однако и осажденным эти два дня стоили не дешево. Сотни людей - и
притом самых отважных и умелых, - были убиты; Троицкое подворье, Чудов
монастырь и дома бежавших бояр едва вмещали всех тяжело раненных; пороху к
тюфякам оставалось на несколько выстрелов, смола была израсходована вся, да
и пищевых запасов для множества скопившихся в городе людей надолго хватить
не могло. В их расходованье надо было соблюдать крайнюю бережливость, но об
этом мало кто думал, а когда к ней призывал князь Остей, - ему отвечали, что
ежели скоро подойдет великий государь с войском, беречь запасы ни к чему, а
коли он замешкает, татары все равно всех перебьют, так уж лучше помирать
сытыми. Вдобавок, несмотря на предельное напряжение днем, ночами многие