"Михаил Дмитриевич Каратеев. Богатыри проснулись ("Русь и орда") " - читать интересную книгу автора

руку, и он упал. Подбежавший дворецкий его, Иван Кожухов, заслонив своего
господина, вступил в неравный бой с татарами. Двоих он успел убить, прежде
чем остальные изрубили его в куски, а потом прикончили и раненого
Валуе-вича.
Но от знамени их сейчас же отбросили набежавшие во множестве
владимирцы. Москвичи и коломенцы, ободрившись, снова крушили ордынцев с
другой стороны. Позади врубившегося в Большой полк лучшего татарского тумена
русские ряды сомкнулись, и этот тумен был уничтожен до последнего человека.
Остальные отхлынули, и после страшного трехчасового боя русские наконец
смогли перевести дух и осмотреться. Потери их были очень велики, - во многих
сотнях осталось по двадцать - тридцать человек; из московских воевод в
центре уцелел один Иван Квашня, и начальство над Большим полком принял князь
Иван Васильевич Смоленский. Зная, что сражение вот-вот возобновится, он
приказал трубить сбор и приводить оставшихся людей в порядок.
Еще раньше того была отбита атака орды на полк Правой руки. Здесь
татары всю силу удара сосредоточили на правом крыле, рассчитывая вдоль речки
Нижний Дубняк прорваться в тыл русскому войску. Но стоявшие тут угличане
уперлись крепко и дрались с предельным мужеством. Из шести углиц-ких князей
в этой битве пало пятеро, а с ними и князь Семен Стародубский. Полегло
больше половины воинов-угличан, много ярославцев и Стародубцев, но
опрокинуть их татарам не удалось, и на третьем часу сражения они отступили.
Князь Роман Давыдович и его сыновья: Иван, Владимир, Святослав и Яков.
Затишье продолжалось не долго. Разобравшись теперь в особенностях
русского построения и правильно определив его наиболее уязвимое место, Мамай
обрушил все силы орды на полк Левой руки, приказав своим темникам сбить его
любой ценой и с этой стороны выйти в тыл Большому полку.
Первый удар стоявшие здесь белозерцы выдержали не дрогнув, но татары,
не считаясь с потерями, бросали в битву новые тумены, и с каждой минутой
сеча становилась все более кровавой и напряженной. И воины и воеводы Левого
полка дрались с беспримерной доблестью. Тут все понимали, что от их
стойкости зависит участь Большого полка, а может быть, даже исход всего
сражения, и потому, не жалея жизней, старались удержать страшный натиск
врага.
Вот, заметив, что в одном месте татары прорвали русские ряды и
врубаются вглубь, бросился на них московский воевода Иван Семенович Мороз, с
сыновьями Фирсом и Львом да с полусотней всадников. Они сдержали напор орды,
покуда оправились и подоспели сюда другие, но сами все были изрублены; пал
смертью храбрых старый князь Федор Романович Белозерский, не надолго пережил
отца и князь Иван; без счету полегло и простых воев, - имена же их записаны
у Бога в золотой книге славных, - и поредели ряды Левого полка, как колосья
под градом.
Видя, что взликовали татары и рвутся вперед, собрал князь Глеб Иванович
Друцкой вокруг себя сотни три воев, кои были поближе, и кинулся с ними без
страху, смерти навстречу. Сам он схватился с татарским темником, долго с ним
бился, - ловок и силен был поганый, - но когда одолел его князь Глеб и
оглянулся, никого уже не увидел из своих воев, - кругом были татары. И
положил князь Глеб свою молодую жизнь в неравном бою.
Когда уже иссякали последние силы белозерцев, подошел к ним на помощь
Запасный полк, и сеча разгорелась яростней прежнего. Но Мамай, окрыленный
успехом, не жалел людей, - татары шли вал за валом, и казалось, их уже ничто