"Михаил Дмитриевич Каратеев. Богатыри проснулись ("Русь и орда") " - читать интересную книгу автора

С минуту вокруг царило молчание. Потом чей-то голос возле Дмитрия
произнес:
- Великий государь! Какая ж то будет победа, ежели татар прогоним, а ты
падешь?
- За Русь будем биться, не за меня! - ответил Дмитрий. - Я же, поелику
от Бога получил власти, богатгтва и чести больше, нежели все иные, - перед
Ним и перед землею своей наибольший должник. Ну, о том кончено, - добавил он
другим голосом. - Уводите с поля людей, а завтра с зарею в поход! До Лопасни
пустить наперед пеших и обозы, конница выступит днем либо двумя позже. А уж
за Окою пойдем иным порядком.
Великий князь уже собирался уезжать с поля, когда к нему приблизилось
несколько человек, судя по одежде, купцов. Разом сняв шапки, все они
поклонились в землю.
- Дозволь слово молвить, великий государь, - сказал стоявший впереди
других.
Подлинные слова Дмитрия.
- Молви, - ответил Дмитрий, придерживая коня. - Кто такие?
- Сурожские гости мы, великий государь! Я - Козьма Хаврин, а со мною
тут Василей Капица, Костянтин Пету-нов, Олферьев Сидор, да Тимофей Весяков,
да Митрей Черный, да еще Антон Верблюзин, да братья Саларевы - Михаила и
Дементий, да Иван Ших.
- Сурожане! Некомата дружки? - нахмурился Дмитрий.
- Не кори нас им, батюшка государь! - воскликнул Хаврин. - Какой он нам
друг, разбойник проклятый! Что сраму-то за него натерпелись! Он нам лютый
ворог, как и тебе!
- Чего же хотите вы? - смягчаясь, спросил Дмитрий.
- Челом тебе бьем, княже великий: Русь и нам стала матерью, хотим за
нее головы сложить! Повели принять нас в твое войско.
- Добро, - сказал Дмитрий, секунду подумав. - Коли так, и Русь вас и
детей ваших не забудет. В войско вас беру. За торговой надобностью ездите вы
по разным странам, так вот, кто из вас жив останется, пусть расскажет там,
как билися мы за родную землю! Михаила Андреевич, - обратился он к Бренку, -
поставь их по разным полкам, чтобы добре всю битву увидели.
Ночью великого князя разбудили: возвратился из Орды боярин Тютчев.
Дмитрий пожелал его видеть тотчас и, наспех одевшись, принял своего посла.
Тютчев, скакавший несколько дней почти без отдыха, был покрыт пылью и еле
держался на ногах от усталости, но его почерневшее от солнца лицо излучало
безмятежное спокойствие, которое сразу передалось и Дмитрию.
- Слава Христу, - воскликнул он, обнимая воеводу, - жив ты, Захар
Матвеич! Боялся я за тебя... Ну как? Говорил с Мамаем?
- Говорил, великий государь.
- Ну и что? Да ты садись, чай, притомился изрядно. Где застал орду?
- За Доном, княже, чуть ниже Красивой Мечи.
- А велика ли?
- Велика, но не столь, как Мамай кажет. Более трехсот тысяч едва ли
будет.
- Ну, сказывай все, с самых начал!
- Доехал я без помех, княже, и принял меня Мамай в тот же час, поначалу
будто милостиво. Спросил о твоем здоровье, - все по чину, - должно, думал,
что ты согласился платить ему десятину и с тем меня прислал. Но когда