"Михаил Дмитриевич Каратеев. Богатыри проснулись ("Русь и орда") " - читать интересную книгу автора

и тем принудил его подчиниться воле Московского князя.
Разумеется, такое положение очень не нравилось некоторым князьям,
соперничавшим с Москвой и не желавшим находиться от нее в какой-либо
зависимости. А потому те из них, которые были достаточно влиятельны и
богаты, усиленно добивались учреждения в своих княжествах отдельных,
независимых от Москвы митрополий.
Впервые в этом преуспел, в 1301 году, великий князь Юрий Львович
Галицкий, внук короля Даниила Романовича. Но, как следствие сильного
противодействия Москвы, галиц-кая митрополия не приобрела особого значения и
в течение четырнадцатого столетия неоднократно упразднялась.
Великий князь Литовский Ольгерд Гедиминович, объединивший под своей
властью всю Западную и Южную Русь и сам исповедовавший православие, тоже
домогался церковной независимости от Москвы. В 1355 году, послав вселенскому
патриарху Филофею богатейшие дары, он достиг своей цели: на Литву был
поставлен митрополитом грек Роман, с местопребыванием в Киеве.
Однако границы и юрисдикции митрополий не были точно определены, и это
повело к бесчисленным столкновениям и неполадкам между митрополитами
московским и киевским.
В возникшей борьбе победа осталась за Москвой, и десять лет спустя
литовская митрополия была упразднена. Но Ольгерд не хотел сдаваться и,
безрезультатно испробовав для восстановления своей митрополии все обычные
средства, в конце концов прибег к крайности: заявил вселенскому патриарху,
что если его ходатайство не будет удовлетворено, он перейдет в католичество
и подчинит литовскую Церковь Риму. Это подействовало: в 1375 году в Киев был
поставлен митрополитом болгарин Киприан.
В Москве это событие было воспринято с легко понятным неудовольствием,
которое перешло в открытое негодование, когда Киприан - человек
властолюбивый и к тому же научаемый Ольгердом, - едва утвердившись в Киеве,
потребовал подчинения себе и московской митрополии, на том основании, что
он, как иерарх, занимающий первую учрежденную на Руси киевскую кафедру,
является старшим из митрополитов, а следовательно, главой всей русской
Церкви. Великий князь Дмитрий Иванович, со свойственной ему решительностью,
эти притязания отклонил и Киприану ответил: "Есть у нас митрополит Алексей,
патриархом поставленный и всею Русью чтимый, а ты почто ставишься на живого
митрополита?"
Киприан вынужден был остаться в Киеве, управляя делами литовской
митрополии, но его домогательства настолько возмутили Дмитрия, что когда,
после смерти Алексея, он явился в Москву, - его не впустили даже в город и
под конвоем препроводили на границу Литвы.
После этогоДмитрий Иванович сейчас же отправил архимандрита Митяя в
Константинополь, для посвящения в митрополиты. Но Митяй по дороге умер.
Тогда находившийся в его свите переяславский архимандрит Пимен,
воспользовавшись пустым бланком с великокняжеской печатью, - который был дан
Митяю на всякий случай, - вписал в него свое имя и, прибыв в
Константинополь, получил от патриарха митрополичий сан. Троицкая летопись в
таких словах повествует об этом событии: "Пимен же, съзирая ризницу и казну
Митяеву, обрете хартию имущу печять князя вели каго, а писания неимущу. И
подумав с думцами своими и каписа грамоту на той хартии, сице глаголющу: от
великаго князя руського к царю и к патриарху: послал есмь к вам мужа честна
архимарита Пимена, поставьте ми его в митрополиты, того бо единого избрах на