"Михаил Дмитриевич Каратеев. Богатыри проснулись ("Русь и орда") " - читать интересную книгу авторанескольких не опасных для жизни ран, последний полученный им сабельный удар
был страшен и для человека не столь могучего сложения оказался бы смертельным. Но внутренние силы князя Федора боролись со смертью с таким же упорством, с каким сам он дрался с татарами. До Москвы его довезли живым, хотя и в состоянии полного беспамятства. Здесь уже знали все подробности битвы на Пьяне и готовились принять его как героя. Сам великий князь Дмитрий Иванович со многими боярами выехал к нему навстречу, но Троицкая летопись так повествует об этом: "Землю мордовскую по-воеваша всю и села и погосты их и зимницы пограбиша, а самих посекоша, всю землю их пусту сотвориша, а множество живых полониша и приведоша их в Нов-Город и казниша их казнью смертной и травиша их псы на леду на Волзе". Федор Андреевич никого не узнавал и даже, казалось, никого не видел, хотя временами и открывал глаза. По настоянию митрополита Алексея его положили в Чудо-вом монастыре, где святитель лично отслужил молебен о его выздоровлении и бдительно следил за тем, чтобы ему был обеспечен самый заботливый уход. К концу сентября жизнь князя Федора уже находилась вне опасности. К нему возвратились память и дар речи, но он был слеп. Владыка Алексей в эту осень недомогал. В августе ему минуло восемьдесят пять, и годы сказывались: он почти вовсе потерял сон, с трудом и неохотой принимал пищу, а в сырые дни мучительные боли в суставах приковывали его к постели. Но мысль работала ясно. Бессонными ночами, длинными, как вереница прожитых дней, он думал о прошлом и неторопливо подводил итоги своего несмотря на меховую полость и жарко натопленную печь, рождающийся где-то внутри и будто ледяным чехлом одевающий кости. Но близящейся смерти не страшился, потому что крепко верил в то, что земная жизнь лишь преддверие жизни вечной и лучшей. В тот день, когда ему доложили, что князь Федор уже достаточно окреп и начал говорить, святитель чувствовал себя сносно и тотчас отправился навестить раненого. Тяжело опираясь на посох и часто останавливаясь по пути, чтобы передохнуть, он добрел до кельи, где лежал страшно исхудавший, обросший бородой Федор Андреевич, и опустился у его ложа в поставленное тут кресло. - Ну, вот, княже, - слабым голосом промолвил он, - Господь услышал наши молитвы и отвел от тебя смерть... Теперь поправишься и еще послужишь Руси. Будь здрав на долгие годы и прими мое благословение! - Это ты, владыка, отче Алексей? - с трудом поворачивая к нему перевязанную голову, спросил князь Федор. Он уже знал, где находится, а потому, хотя и не видел своего посетителя, сразу догадался, кто он. - Спаси тебя Христос за заботу твою и за все... Знаю: посекли меня басурманы насмерть и без молитвы твоей святой мне бы, наверное, не жить. - Не меня, а Господа возблагодари, Федор Андреевич. Видать, угодил ты Ему безмерной доблестью, с которой постоял за Святую Русь. - Стоял, как мог, владыка... Да что толку-то? Побили нас татары. - Не твоя в том вина, Федор Андреевич. Не оплошай другие князья, была бы наша победа. Но благодарение тебе и людям твоим, - спасена от сраму |
|
|