"Михаил Дмитриевич Каратеев. Богатыри проснулись ("Русь и орда") " - читать интересную книгу автора

ничто, могущее увеличить объем добычи, не пропадало зря.
С раннего утра в городе шел повальный и хорошо организованный грабеж.
Разбившись на небольшие отряды, татары, руководимые десятниками, как обычно,
обшаривали здание за зданием, что бы это ни было: церковь, сторожевая башня,
боярские хоромы или изба бедняка. Во время грабежа ни один из его участников
под страхом смертной казни не мог присвоить себе даже самую ничтожную
мелочь: все, что имело какую-нибудь ценность и могло быть увезено,
выносилось из города и складывалось на поле в общие кучи, - отдельно оружие
и доспехи, одежда, обувь, домашняя утварь, драгоценности, деньги и прочее;
сюда же приводили связанных попарно, за руки, пленных, - скрепленных потом,
пар по десять, одним общим ремнем, - и сгоняли захваченных лошадей и скот.
По окончании грабежа вся добыча поступала в распоряжение войсковых-
букаулов, которые прежде всего отделяли известную часть золота и
драгоценностей в ханскую казну; все остальное делилось на равные части, по
числу участвовавших в походе туменов.
Доля каждого тумена распределялась между его составом согласно раз и
навсегда установленному соотношению: десятник получал в три раз больше, чем
рядовой боещ сотник в три раза больше, чем десятник, и так далее, вплоть до
темника, доля которого, таким образом, втрое превышала долю тысячника и в
восемьдесят один раз долю простого воина. Особенно отличившимся, по
распоряжению темника или
самого великого хана, давали двойную или тройную до-, лю. Все это имело
характер своеобразной уплаты жалованья военнослужащим, со строгим учетом
занимаемых ими должностей, но с тою разницей, что размер этого жалованья был
не постоянен и зависел не от срока службы или трудностей похода, а только от
ценности взятой добычи.
После захода солнца, - как повелел накануне великий хан, - грабеж был
прекращен, но и грабить-то больше было нечего: ордынцы отлично управились за
отведенный им срок и не оставили в Москве ничего, на что мог бы еще
польститься даже самый непритязательный грабитель. Подпалив опустошенный
город в нескольких местах, татары его покинули и возвратились в свой стан
делить добычу.
Начавшийся ночью дождь погасил пожар, и Москва выгорела не вся. Но
наутро она представляла жуткое зрелище: возвышаясь над общим простором
смерти и разорения, зиял черными провалами окон разгромленный и
полусгоревший дворец великого князя; там и тут виднелись прежде
белокаменные, а теперь обожженные и покрытые языками копоти храмы, с
выломанными дверями,и со следами страшной борьбы, происходившей внутри:
алтари и царские врата были опрокинуты, на полу валялись тела убитых
священников и прихожан, богослужебные книги и иконы, с сорванными с них
драгоценными окладами; над мертвым городом со зловещими криками кружились
тучи слетевшегося на поживу воронья, а по заваленным трупами улицам, меж
обгоревших домов и дымящихся пожарищ, в одиночку и небольшими кучками,
молча, как тени, бродили уцелевшие жители, среди тысяч убитых отыскивая
своих родных и близких.
Они боялись не только хоронить, но даже оплакивать мертвых, чтобы этим
не привлечь" к себе внимания татар, все еще стоявших станом вокруг
изуродованного ими города.
За все время татарского владычества над Русью, после Еатыева нашествия,
Тохтамыш был единственным ханом, допустившим в этом случае массовое