"Виктор Карасев. Трактирщица " - читать интересную книгу автора

- Ну конечно! - и Дик вновь повернулся к залу.
- Спасибо всем, что так щедро оценили мои старания! А уж я постараюсь
не разочаровать вас и дальше. Сейчас спою вот такую "Дорожную песню
одинокого рыцаря". Рыцарь-то одинокий, но подпевать никому не
возбраняется. Попробуем?

По тревожной стране, На надежном коне, Я в неблизкий отправился путь,
Чтобы встретиться с ней, Милой леди моей, И в глаза ее только взглянуть...
Далека дорога, опасна, и все же Для бродяги-рыцаря беды - не в счет!
Песня мне в подмогу, и конь мой - надежен, Да и сам я стою чего-то еще!

И опять люди радостно отдались колдовской власти песен, а Дик радостно
ощущал слияние с этим залом, с этими людьми, которых его песни превращали
в единое существо. Единым ритмом пели их голоса, стучали их сердца... Зал
стал его очень близким другом, понимающим с полуслова, подхватывающим с
полустрочки... И Дик понимал и чувствовал биение недавно чужих сердец,
стремление прежде чужих мыслей.

"Мы об одном всю жизнь мечтаем:
Быть понятым и понимать.
Мучительно в других врастая, Снять отчуждения печать, Чтоб благодарно
замолчать, В глазах чужих себя читая...." **
Чужие слова, но настолько верные, что грех не повторить.
Разве не в том состоит его, Дика Найтингейла, работа и призвание?
...Песни сменяли одна другую. Дик порой освежал пересохшее горло парой
глотков вина, иногда давал небольшую передышку отвыкшим от таких нагрузок
пальцам, пока занимал слушателей забавными историями - и подлинными
случаями из своей бурной жизни, и откровенными выдумками. Но все время он
не давал расслабиться и заскучать ни себе, ни слушателям, а их вскоре
набился полный зал, даже дышать стало нечем, и распахнули все окна. За
этот вечер трактир собрал, наверное, выручку обычной недели, если не
месяца. Но это пускай Гримзи подсчитывает, а Дик свой успех измерял в
голосах, взглядах, душах...
Правда, восторг слушателей мог выражаться и совсем неожиданным образом.
Какая-то веснушчатая девица с волосами соломенного цвета прыгнула Дику на
колени, обняла за шею:
- Ты такой славный, так зашибательски поешь! А меня зовут Фанни.
Хочешь, я тебя поцелую?
Толпа захохотала. Дик совершенно растерялся, подыскивая для отказа
слова повежливее, но достаточно действенные. Девицу за рукав оттаскивал в
сторону побагровевший от смущения парень.
Его волосы были вовсе соломенными, не только по цвету - торчали, как из
копны, - а руки напоминали грабли. Парень бормотал: "Вы на Фаньку не
обращайте внимания, мастер певец, она у меня уж такая с причудами, а так
она хорошая..." Эта дурацкая сцена грозила затянуться надолго, если бы не
Тири.
Она раздвинула толпу, как полотнища занавесок, и ее глаза были уже не
зелеными - темными, как предгрозовое небо, и не дай бог оказаться под
такой грозой! Она была - Хозяйка, и ей достаточно было произнести только -
"Брысь! Не мешай ему, бесстыжая!" - чтобы девица словно в несколько раз