"Аркадий Карасик. Таежный гнус " - читать интересную книгу автора

трусливые глаза, врезать по сопатке, так, чтобы голова отвалилась!
Добято кивнул. Дескать, действительно, хорошо бы встретиться с маньяком
лицом к лицу. Подумал и спрятал под свисающей скатертью судорожно сжатые до
белизны на костяшках кулаки. Пусть говорят ребята, пусть надеются на встречу
с Убийцей, а повяжет его обязательно самый близкий к Храмцову человек -
сыщик Добято! Никаких не может быть сомнений, только он!
Издеваться, тем более, пытать, "резать на куски" не станет - не сможет,
а вот несколько минут подержать дуло "макарыча" перед глазами повязанного
преступника - с удовольствием. Пусть припомнит свою кровавую расправу с
семьей прокурора, пусть в последний раз помолится Сатане. Потом - нажать
спуск. Без допросов, очных ставок, нудных разбирательств.
Твердо решил - завтра же заявится к подполковнику, напишет короткую
рапортину, потребует поручить розыск преступника ему. Не отстанет до тех
пор, пока начальник не согласится.
Можно было бы, конечно, начать "осаду" сейчас, прямо по горячим следам,
но Тарасик не решился, Не хотелось поминать друга и, одновременно, вести
деловые разговоры. Завтра - совсем другое дело!
Водка не брала, перед горечью утраты даже она оказалась бессильной.
Поэтому, когда его на "газоне" подвезли к под"езду башни, на пятом этаже
которой он жил, у Добято, как принято выражаться, - ни в одном глазу.
- Отдыхай, Тарасик! До завтра! - на прощанье прокричал хозяин машины,
тот самый крупнолобый парень, сидящий рялом с ним за столом. - Дай Бог,
повяжем собачий огрызок - снова приложимся, - смирив слишком громкий бас,
пообещал он. - Лично я зарок положил: пока не поймаем ублюдка - ни капли!
- Будь, - односложно попрощался Тарасик, взмахнув рукой. - Пока!
Машина аккуратно об"ехала мамашу с детской коляской и скрылась за
углом.
Добято поглядел на окна своей квартиры. Наглухо закрыты, значит, жены
нет дома. Встречаться с ней сыщику не хотелось, в рабочие дни старался
подольше задерживаться в своем кабинете, домой возвращался заполночь,
медленно - нога за ногу. Будто зек в карцер.
Так уж получилось - не заладилась его личная жизнь. Веселая молодка, за
которой ухаживало добрых полкурса юридического, через два года семейной
жизни превратилась в скрипучий, несмазанный механизм. Скандалы - по любому
поводу и без поводов, ежедневные истерики, вечное недовольство. Дома -
грязь, повсюду - скомканное нестиранное белье, в кухонной мойке - завал
использованной посуды.
Но не разводиться же? Влез в ярмо - тащи - обычное кредо Тарасика. Он и
тащил: сам стирал, сам готовил еду, сам убирался. Молчком, без упреков и
недовольства.
Вот и сейчас - поднимешься в собственную квартиру - почему так поздно?
С какой бабой валялся? С кем водку жрал? И - непременный злые слезы. Потом
запрется в ванной и примется краситься, напевать дурацкую песенку о запечных
тараканах.
Тарасик прогулялся до угла, потом возвратился, нерешительно поковырял
носком ботинка валяющуюся в палисаднике консервную банку. Неожиданно для
самого себя присел на лавочку рядом с престарелыми бабками, которые вели
нескончаемую беседу обо всем и ни о чем.[
- Что, милок, домой не идешь? - осведомилась бабка Ирина, соседка по
лестничной площадке и невольная свидетельница семейных разборок. - Жена