"Аркадий Карасик. Таежный гнус " - читать интересную книгу автора

вскочил в машину рядом с водителем, повелительно крикнул: "Гони!".
Боится, как бы я не сбежал, равнодушно подумал сыщик. Разве сам от себя
убежишь? Ведь в этом отделе угро Добято проработал - именно, проработал, а
не прослужил! - фактически почти всю свою жизнь. Исключая школьные и
институтские годы. После лечении в госпитале по поводу очередного ранения
торопился в кабинет, знакомый до мельчайших деталей, до малейшей трещинки на
потолке. Спокойствие приходило только тогда, когда садился за старый
письменный стол и придвигал к себе папку с очередным уголовным делом.
Подполковник всю дорогу, не переставая, говорил. В основном, о
потрясшем сотрудников уголовки зверском убийстве прокурора и его семьи.
- Сейчас вздрогнем по маленькой, примем в память о Николае. Знаешь,
Тарасик, ребята так обозлены на Убийцу - аж страшно. Притронешься - шипят.
Боюсь, когда достанут маньяка, плюнут на законы и инструкции - изрешетят, на
куски порежут!
Добято скривил тонкие, нервные губы в горестной полуулыбке. Рано утром
войдя в залитую кровью квартиру Храмцовых, он испытывал такое же чувство
беспощадной жестокости, холодную ненависть к Убийце.
Хорошо подполковнику и другим сотрудникам уголовки, мало знакомы с
прокурором, редко встречались. Могут улыбаться, даже шутить. А каково другу
юности убитых?
Поминальный стол накрыт в отмытой квартире прокурора. Разносолов и
деликатесов нет, не то время - кризис. В основном - соленые помидоры и
огурцы, разваренная картошка, крупно нарезанная колбаса "собачья радость",
какие-то винегреты-салаты. Видимо, жены расстарались, сбросились, кто чем
богат. Зато водки ребята закупили - на три отдела хватит в дым упиться, да
ещё останется на похмелку.
Застолье - традиционное: без пышных тостов, как принято, без "звона
бокалов". Вспоминали о совместных операциях, об упрямстве Храмцова при
выдаче разрешений на задержание, обыски, допросы, о его редкой даже в
прокурорской среде принципиальности. Железный был мужик, непрошибаемый.
Новички, затаив дыхание, слушали воспоминания ветеранов, а те разошлись
во всю. Немудренно, ведь они знали Николая с первых дней его работы в
прокуратуре, начиная с должности следователя.
- Помню, Храмцов допрашивал одного бандюгу. Крутого до омерзения,
штампа негде ставить. По внешности - трехстворчатый шкаф позавидует! Столько
гробов понастроил - стреляй, не ошибешься, все равно - смертный приговор, -
тихо и медленно говорил подполковник. - Николай не поддавался гневу, не
кричал, не грозил. Будто не следователь - отец родной! Даже приказал снять
браслеты, воду в стакан налил. Мне приказал посидеть в коридоре... Ну,
крутой мужик порешил - перед ним сидит вахлак, типичный фрайер. Решил
оглушить, отобрать пистолет и слинять... Николай так его скрутил - полчаса
водой отпаивали...
Добято молча пил, внимательно слушал выступающих с тостами. Сам по
обыкновению помалкивал. Хотя, не в пример рассказчикам, мог такое поведать,
что те вмиг бы проглотили языки.
- Как думаешь, повяжем? - обратился к нему сосед, парень средних лет,
лобастый, с кольцами белокурых волос, и сам себе ответил. - Никуда не
денется, вонючий ублюдок, конечно, повяжем.
- Повезет кому-нибудь? - огорченно вздохнул сыскарь, сидящий слева от
Тарасика. - Я даже не надеюсь - невезучий. А хотелось бы поглядеть в