"Сергей Кара-Мурза "Совок" вспоминает свою жизнь" - читать интересную книгу автора

политического характера.
Он взял, посмотрел, делать нечего.
- Да, это тот самый текст.
Теперь я смог торжественно заявить:
- Вы, Марья Ивановна, уже пожилая женщина, а врете самым наглым и
неприличным образом. Стыдно.
Я тут, конечно, допустил элемент садизма, но посчитал, что она того
заслужила. Это была молодящаяся женщина, ходила в мужской рубахе навыпуск,
плясала на всех молодежных вечеринках. Что ее назвали вруньей, она перенесла
бы легко - но пожилой женщиной! Вся прямо сникла, даже на момент жалко ее
стало.
На защиту партийной чести выскочил начальник. "Как вы разговариваете...
вы грубиян... вы и сейчас ничего не поняли...". Но эффект, конечно, уже не
тот. Стали зачитывать характеристику. Три вещи мне туда вписали:
"неправильная политическая ориентация", "неправильное личное поведение" и
"несамокритичность". Попросил я объяснить все эти понятия на доступном
языке, но на это махнули рукой. Стали голосовать. Бедные члены партии,
которые так сильно мне симпатизировали, голосовали чуть ли не с рыданиями
(это я о женщинах). Мне еще потом пришлось их утешать, мол, какие пустяки.
Один парень, с медицинского факультета, который "не врубился", воздержался.
Поскольку было видно, что эти властные болваны сожгли все мосты и не
отцепятся, стали мы с женой определять свою стратегию. Сошлись на том, что
будем стоять, покуда не замаячит реальная опасность попасть за решетку. А до
этого склонять головы не будем. Уж если что-нибудь они изобретут подсудное,
тогда конечно, наплевать и повиниться. Молодость, дескать, то се...
Для начала не стали мы ездить со своими соотечественниками на автобусе,
который отвозил нас в университет и домой. Ходить было всего километра два,
но в обед по жаре это было не принято. Кубинцы это сразу заметили, и шофер
потешался - догонит нас, остановит, откроет дверцу. Мы рукой помашем - мол,
спасибо, мы пройдемся. А он тихонько едет рядом. Все в автобусе сидят злые,
молчат.
Созвали на собрание в консульстве всех наших специалистов из провинции,
приехало начальство из Гаваны. Требуют у меня объяснить - как это так,
бойкот всему коллективу, виданное ли дело. Я прижал руки к груди, дрогнувшим
голосом прошу: "Не спрашивайте меня об этом, тяжело говорить. Но, конечно,
если собрание проголосует, чтобы я сказал, то подчинюсь. Но лучше не надо".
Жизнь за границей у многих скучная, любое развлечение манит. Естественно,
все дружно проголосовали. Говори, мол, мерзавец, со всеми подробностями. Я
взволнованно:
- Бойкот коллективу - об этом я и помыслить не мог. Я коллектив люблю.
Но есть два недостойных человека, - я уставил на них палец - начальник
группы и парторг. С ними никак не могу в автобусе ездить, это презренные
люди. Пусть они ходят пешком, а я с удовольствием буду ездить с моими
товарищами советскими специалистами.
Народ был очень доволен спектаклем. Начальство из Гаваны фарисейски
спрашивает:
- А вот еще говорят, что вы несамокритичны. Как же так, товарищ
Кара-Мурза?
- Каюсь, было такое дело, но мне вовремя указали. Теперь я хочу при
всех подвергнуть себя самокритике.