"Сергей Кара-Мурза "Совок" вспоминает свою жизнь" - читать интересную книгу автора

старой барже, стоит на якоре. Сначала столько всяких креветок и пр., что
главное блюдо уже энтузиазма не вызывало. А оно тоже было прекрасно (вообще,
искусство поваров на Кубе было тогда выше, чем, например, в Испании и
Мексике, не говоря уж о США). Но, раз этот великолепный кусок мяса принесли,
то "старики" его съели, и тут я был вместе с ними. Смотрим - наши "молодые"
(это были ребята-переводчики из языковых вузов) к угощению даже не
притронулись. Сыты!
"Старики" сначала с удивлением, а потом и со скрытой угрозой стали
спрашивать: "Вы чего это не едите?" Ребята равнодушно отвечают, что не
хочется, закусками наелись. И вообще, в чем, мол, дело? Тут на них зашипели:
"Как в чем дело? Как в чем дело? Что значит наелись?" Кончилось тем, что мы,
"старики", взяли у своих молодых соседей нетронутые тарелки и съели по
второму куску мяса. Потом, когда шли обратно, слышался возмущенный шепот:
"Видал? Они наелись! И из-за этого пропадать пище? Вот что значит человек
войны не видел, ты ему уже в голову простых вещей не вобьешь".
Я понимаю, что молодому человеку все это покажется странным. Но тем,
кто прожил войну хотя бы, как я, ребенком, диким и абсурдным казалось именно
поведение тех молодых переводчиков.
Тогда, в конце 60-х, советские люди стали обустраиваться, покупать
квартиры, мебель. У многих прежняя вынужденная непритязательность жизни
вызвала болезненный приступ скупости, желания накопить, а потом и купить. Я,
выросший уже после войны, в себе и в моих сверстниках, не говоря уже о более
молодых, такого не замечал. Во всяком случае, это было реже, чем в старших.
Конечно, и нервы были натянуты, многие заграницу тяжело переносили.
Сломает что-нибудь ребенок или утопит в море, в волнах, маску - крик
поднимается, искать заставляют. Скажешь: "Ну что ты, Алексей, из-за маски
убиваешься! Смотри, парень уже ревет. Все равно ведь не найти". Одумается,
расстроится, сам удивляется, что на него нашло, объясняет: "Ты пойми, по
халатности вещь угробил. Если так пойдет...". А просто у него в уме
калькулятор щелкнул: маска - десять песо, мог бы их обменять на пять
сертификатов, это в Челябинске 25 руб. Почти четверть моей зарплаты м.н.с.!
Ищи маску, мерзавец!
Дома-то, в Союзе, это накопительство широко и не могло проявиться, на
зарплату не разгуляешься. А тут нам половину зарплаты обменивали на особую
псевдовалюту ("сертификаты") - а половину трать на Кубе. Но, с помощью
разных ухищрений можно было и больше обменять, ужаться в расходах. И
некоторые в самоограничении доходили до крайности.
Когда я приехал в Гавану в 1970 г., с годовалой дочкой, пришлось долго
жить в гостинице, не было свободных домов. В ресторане мы платили треть
цены, остальное оплачивал научный центр. Но все равно для нас было дорого. В
кафе только два блюда - жареная рыба или почки в вине. Вкусно, но за три
месяца с ума сойдешь, а годовалый ребенок и за неделю.
Я неделю ждать не стал, из консервной банки сделал печурку, в колбочку
приладил фитиль, налил спирта, и можно было варить дочке еду не хуже, чем на
газу. На работе мне знакомые давали кусочек мяса, чуток овощей - ребенку
хватало. Недалеко от нас, на том же этаже жила другая советская семья, у них
был мальчик лет пяти. Худенький, бегал в длинных черных трусах босиком по
холлу самой роскошной гостиницы "Ривьера" - ее только-только перед
революцией отстроили себе гангстеры США, чтобы проводить там свои конгрессы
и приезжать в карты играть. Прекрасное творение зодчества, скульптуры и