"Дмитрий Каралис. Автопортрет (извлечения из дневников 1981-1992 г.г.)" - читать интересную книгу автора

когда он щенком разбежался с лаем. Бим ходит, выгнувшись позвоночником, и
напоминает кошку, которая делает угрожающую позу против собаки. Молодой
шалапаистый пес, но печать болезни на нем. Его мать - рыжая Мики, дурашливо
хватает меня за ноги. Бим пытается присоединиться к этим играм, но у него не
получается, и он отходит в сторону, как ребенок, забывший про свои костыли,
и стоит в сторонке, помахивая хвостом. И морда какая-то виноватая. Водители
по-разному относятся к нему. Жалеют, ласкают, подкармливают, отпихивают
ногой, чтобы не испачкаться в лезущей с него клочьями шерсти, называют его
верблюдом, сачком горбатым...
Днем Бим большей частью спит. Ночью ходит с Микой по парку и за
компанию подтявкивает.

27 мая 1982. 21-00. Ленинград.
Ольга с Максимом живут на даче у тещи с тестем - на "69-м км".
Татьяна с Маришкой в Зеленогорске, на нашей даче. Приехали недавно из
Мурманска в отпуск и поселились там. Хотел поехать к ним, но не было денег.
И я поехал в "Аврору" к Житинскому со своими юморесками.
И вот как было дело.
С видом молодого, но бывалого писателя, который видел-перевидел не одну
редакцию, я вошел в комнатку с убогой канцелярской мебелью и, поздоровавшись
с Житинским, сел без приглашения. Стоять в этой комнатке с окнами на
Литейный было рискованно для шейных позвонков. Голову приходилось пригибать
так, что я видел только собственные ботинки и пол за собою. Житинский кивком
ответил мне и продолжал разговаривать с молодым человеком в джинсах и сабо.
Потом зазвонил телефон, и молодой человек, назвав Житинского Сашкой, ушел,
волоча сабо и пригибаясь.
Житинский прочитал мои юморески и взял две. Сказал, что обещать не
будет, но попробует предложить их редколлегии. Когда я доставал из портфеля
свои бумаги, я увидел, что Житинский заметил в нем бирюзовую обложку
Конецкого.
Разговорились немного. Инициатором был я. Житинский косил большими
выпученными глазами в пол. Мне даже показалось, что глаза у него с дефектом
- смотрят в разные стороны.
Приятно разговаривать с человеком, чьи книги тебе нравятся, если не
сказать больше. И соскучался я по литературным разговорам... Житинский
сказал, что отдел юмора "Акселерат" ему самому не нравится, "ЛГ" тоже
надоела своим заложенным еще 15 лет назад стилем, который все стараются
копировать, и вообще - юморески это не юмор. Он вспомнил к месту Конецкого с
его юмором, и я сказал, что у Конецкого и у него, Житинского, юмора в сто
раз больше, чем во всей годовой подшивке клуба "Двенадцать стульев". Сделав
такой комплимент, я извинился и почувствовал себя настолько неловко, что еле
удержался, чтобы не сказать какую-нибудь грубость. Пусть, дескать, не
думает, что я подхалим.
Он рассказал, что журнал сейчас без редактора и без отв. секретаря.
Горышина "ушли" в марте за ту самую юмореску В.Голявкина в юбилейном номере.
Сказал, что "Ленфильм" заключил с ним договор на экранизацию его повести
"Снюсь". Я сказал, что хочу писать как он, Конецкий и Виктория Токарева. Он
сказал, что это хорошо. Пишите. Я спросил, не откажет ли он в любезности
посмотреть то, что я закончу к сентябрю. Он сказал, что не откажет; пишите.
Потом пришла какая-то окололитературная мадам. Ей пришлось сгибаться