"Владимир Караханов. Встреча с "Полосатым"" - читать интересную книгу автора

и пластмассовых деталей, пестрых клубков, расцвеченных всеми цветами радуги
проводов, плоских и круглых батареек уже можно различить основы монтажа.
Только, чем все это должно стать в будущем, я не понял.
- Как по-вашему, что это такое? - словно угадав мои мысли, спрашивает
хозяин.
Любопытство в ребячьих глазенках сменяется напряженным ожиданием
ответа. Я морщу лоб и отвечаю предельно серьезно:
- Скорее всего концертный рояль в разобранном виде. - И уже под хохот
ребят заканчиваю: - Но, по-моему, здесь не хватает струн.
Егор Тимофеевич улыбается. Я догадываюсь об этом по излому бровей, по
сбежавшимся к глазам морщинам.
- Это будет модель электромобиля, не верите? - сообщает мальчуган,
открывавший дверь.
- Верю, - говорю я. - Но сам бы ни за что не догадался.
- Поступайте в наш кружок, - снова улыбается Егор Тимофеевич. - А
теперь, ребята, по домам. - И будто извиняясь, добавляет: - Все равно пора,
сами знаете.
Дождавшись стука захлопнувшейся двери, Егор Тимофеевич говорит:
- Иногда так увлечемся, что родители приходят о времени напомнить. Да
иной раз сами у нас застревают. Папы, конечно. Мущинское дело - техника.
- Теперь и женщины с этим делом не хуже управляются.
- И напрасно, - отрезал старик. - Сколько женских ремесел есть... А
техника, она разная бывает. Тяжести ворочать да в бензине да в копоти
копаться? И детей вынянчи, и кирпичи кидай, и фигуру при этом сохрани, чтоб,
значит, муж к другой не сбежал. Я думаю, боком такое равноправие выходит.
Мы помолчали. Егор Тимофеевич сам заговорил о том, что интересовало
меня в первую очередь.
- Встретился я тогда с человеком, что обокрал Саблиных. О краже той я,
правда, спустя много дней узнал.
Я терпеливо жду продолжения, хотя главный для меня вопрос: "Откуда у
вас, Егор Тимофеевич, уверенность, что человек тот и есть вор?" - так и
просится с языка.
- Было это в четверг, потому что Витя - мальчик, что здесь сидел, -
пришел потом ко мне читать "Литературную газету". А когда я вышел подышать
воздухом, как обычно, перед обедом, в начале третьего, газета лежала в
ящике. Значит, почтальон уже приходил. Это важно, потому что они часто
меняются, и я его мог и не узнать. В дверях мы и столкнулись с  т е м 
ч е л о в е к о м. Он что-то пробормотал, может, извинился, а может,
наоборот, выругался, я не разобрал, но отступил, давая мне пройти. И тут же
так это быстро, словно на ходу придумал, спрашивает: "Зейналов Асад на каком
этаже?.." И вдруг осекся, видно, понял, что я не вижу, рассмеялся и вошел в
подъезд. Я даже и ответить не успел, что Зейналов в нашем доме не проживает.
Когда он обратно вышел, я его по шагам узнал: мелким, торопливым. С полчаса
прошло. Меня это удивило, я сказал ему: "Зейналов-то тут не живет, молодой
человек". А он мне: "Откуда ты знаешь, молодой я или старый?" Опять
засмеялся и пошел со двора.
"Кража действительно произошла между двумя и четырьмя часами дня, -
думал я. - И, судя по поведению... Старик, пожалуй, прав: это вор".
- Сколько вы пробыли еще во дворе, Егор Тимофеевич?
- Да не меньше часу.