"Никита Карацупа. Записки следопыта " - читать интересную книгу автора

В тысяча девятьсот седьмом году восточноевропейскую овчарку уже регулярно
использовали на границе: тогда у нас в России появилась служба розыскных
собак...
Начальник школы увлекся. Это был замечательный знаток своего дела,
любивший собак чрезвычайно, - он мог часами о них рассказывать.
- Прекрасная порода! Выше среднего роста, крепкого и сухого сложения, -
он вдруг спохватился: - А вы-то что же? Ну-ка, продолжайте.
- Туловище длинное, с крепким, массивным костяком, хорошо развитой
сухой мускулатурой, - слово в слово, как написано в книге, отвечал я.
- Ну а морда? Морда какая?
- Морда клинообразная, сильная, с крепкими челюстями, с сухими,
неутолщенными, плотно прилегающими губами...
Начальник школы был очень доволен. Разговор этот решил судьбу моих
щенков, да и мою тоже. Нас допустили к занятиям.
Но если начальнику школы щенки действительно понравились, то у
товарищей я такого понимания не встретил. "Ты с ними только опозоришься", -
говорили они. Не обошлось, конечно, и без насмешек.
Чему тут удивляться! Суровое время, суровые люди. Но уважали они тех,
кто прошел школу жизни. Помню, как знакомился я с инструктором учебного
пункта Ковригиным: загорелое, обветренное лицо, сдержанная сила и
обстоятельность в каждом движении.
- Думаешь, с собаками полегче будет? - жестко глянул он на меня - вовсе
не статного, даже тщедушного на вид. И как тебя на границу взяли?
Я молчу.
- А ты знаешь, что инструктором с розыскной собакой на границе работать
труднее всего? Тут хоть дождь, хоть ураган или, например, темень кромешная,
а ты беги по следу - час, два, всю ночь. И уставать нельзя, останавливаться
нельзя - нарушитель тебя ждать не будет. А потом еще и брать тебе этого
нарушителя придется. Такая жизнь! Да ты хоть следы-то когда-нибудь изучал?
Ты о собаке хоть какое-то представление имеешь?
- С шести лет сиротствовал, стадо пас, - отвечаю ему. - Разве пастух
без собаки обойдется? Отбившихся овец с собакой искал. Тогда и следы изучать
начал.
Он посмотрел на меня пристально и вдруг говорит:
- А ну, покажи руки!
Глянул на мои широкие, задубелые от работы ладони, потом снова на меня,
бойца худосочного, посмотрел. И, видно, взгляд мой показался ему тяжелым.
- В глазах у тебя что, льдинки, что ли? - усмехнулся Ковригин. - Ничего
себе взгляд! Гипнотизировать, значит, нарушителей будешь? Это годится. Так
говоришь, собаку себе представляешь?
- Дружок у меня был, дрессированный, - объяснил я. - Волков не боялся.
- Дружок, значит? - улыбнулся Ковригин. - Имя для дворняжки. Для боевой
пограничной собаки нужно кличку построже, покороче - и чтобы окончание
звучное было, четко произносилось. Ты, брат, я смотрю, почти готовый
пограничник. Может, и по следу с собакой ходил?
- Ходил и по следу, - ответил я.
Ковригин расхохотался. Разгладились суровые морщины на лбу, и глаза его
потеплели.
Потом он следил за моими успехами и помогал мне, но так, что я не
всегда об этом знал. Позже все это выяснилось. Я уже с границы письма ему