"Виталий Каплан, Алексей Соколов. Полоса невезения" - читать интересную книгу автора

думайте, я не хотел...
Лица членов Трибунала как по команде скривились. Хранитель раздраженно
махнул рукой, и Димка дернулся - казалось, кто-то, невидимый потащил его за
шиворот.
- Итак, пострадавший ребенок видел торжество справедливого суда! -
торопливо подвел итог Хранитель. - А теперь...
- Не надо! - истошно проорал исчезающий в черном проеме Димка. - Я не
хочу! Не трогайте...
- А теперь, - вернувшись к прежнему невозмутимому тону, продолжал
Хранитель, - уходящий в иную Тональность преступник должен очистить свою
душу. И потому он пройдет Коридором Прощения.
Хранитель тяжело опустился на скамью, и ему тотчас услужливо протянули
граненый стакан. Похоже, за время судебного заседания графин наполовину
опустел.
И тотчас я ощутил на своем плече жесткую руку. Поднял глаза - так и
есть, ультрамариновая куртка, скучные серые глаза.
- Ну, пойдем, глиняный... Не держи зла.
Широкий прямой коридор казался бесконечным. Что-то случилось с
законами перспективы, а может, изменилась геометрия пространства - но не
было ему конца, лишь неясное бурое марево плыло перед глазами.
Я медленно шагал вперед, отчего-то припадая на правую ногу, с обеих
сторон стояли дети. Разного возраста - от семи лет и, похоже, до
тринадцати, но одинакового облика - всё мальчики в футболках цвета морской
волны. Коротенькие шорты, приглаженные волосы, сверлами вонзившиеся мне в
спину глаза. И шепот, монотонный, словно бьющаяся о песчаный берег морская
волна.
- Мы прощаем тебя, Уходящий... Мы прощаем тебя... Исчезай с миром...
Не было конца этому унылому шествию. Дети-марионетки всё повторяли и
повторяли одно и то же. Должно быть, и им это надоело - приглядевшись, я
заметил, что кое-кто лишь разевает рот в такт остальным. Кое-кто из
старших, раздвинув указательный и большой пальцы, вздымали над головами
малышей "козу", а те, напротив, относились к своей задаче как нельзя
серьезнее. Сосредоточенные лица, широко распахнутые глаза, подрагивающие от
усталости загорелые ноги, в неживом свете люминесцентных ламп казавшиеся
сиреневыми, точно обтянутыми дамскими колготками.
- Мы прощаем тебя, Уходящий... исчезай с миром...
Откуда взялись эти дети? Почему они такие одинаковые, отчего живет
упрямая грусть в их широко распахнутых глазах, зачем им все это надо?
Струна... Загадочная, нелогичная, жестокая и запредельная Струна. И дети...
Бесконечные, равнодушно глядящие мне вслед шеренги детей, завороженных,
околдованных неслышным уху звоном, магической мелодией. Жертвы Крысолова?
Или жертвы Струны?
Время будто замкнулось перекрученной петлей... Я все шел и шел, а
коридор не кончался, и отражались от стен - теперь уж обычных, не
мраморных, а всего лишь бетонных стен слова - "мы прощаем тебя, Уходящий...
мы прощаем тебя..."
А, все равно, хуже теперь не будет, так почему бы и нет?
- Ребятишки, - резко остановившись, произнес я как можно громче, - а
почему вы меня прощаете? Тут найдется хоть один, кого я обидел? Если да,
пускай шагнет вперед. Нужно ведь еще и иметь это право - прощать...