"Юлия Кантор. Война и мир Михаила Тухачевского " - читать интересную книгу автора

Командующий 1-й армией М. Тухачевский.
Товарищ председателя Симбирского губисполкома Иосиф Варейкис"12.
Этот приказ в советской литературе обычно цитируется без последнего
предложения: "Неявившиеся будут предаваться военно-полевому суду"13. Как
видно, командарм уповал не только на силу слова: в арсенал "убеждения" с
самого начала вводятся карательные меры.
Большевики культивировали антагонизм между царскими офицерами и одетой
в шинели пролетарской массой.
В 1918 году он шел до открытой ненависти и превратился в своего рода
бумеранг.
"Между солдатом и офицером всегда лежит широкая пропасть.
Солдат - мужик, крестьянин или рабочий, черная кость, мозолистая рука.
Офицер - барин, чаще всего дворянин, голубая кровь, белоручка.
Солдат может бояться офицера, он может уважать его... И все таки они
будут вечно чужие... Они вышли из разных классов"14, - гласила одна из их
многочисленных пропагандистских листовок.
Принудительно мобилизовав в свои ряды царских офицеров, Красная армия
усилила ею же инспирированную конфронтацию.
Офицеры, пришедшие на службу к большевикам, оказались в тяжелейшей
морально-нравственной ситуации:
их жизнь или относительное благополучие были куплены ценой перманентных
конфликтов, как внутренних, так и внешних. Люди их круга, недавние
сослуживцы, считали их ренегатами, а мобилизовавшие военспецов им не
доверяли.
Офицерам не то что не давали возможности "ассимилироваться ", органично
врасти в новую армейскую среду - напротив, создавали условия для сегрегации.
Трудно представить, что в этой обстановке Тухачевский чувствовал себя
комфортно. Но он сделал выбор и следовал ему без сантиментов, тем более,
имея щит высокой должности.
Понимая, без сомнения, психологическое состояние мобилизуемых и
осознавая важность первого впечатления, 4 и 5 июля - дни начала призыва -
Тухачевский лично принимал в губвоенкомате бывших офицеров.
"Он сидел в туго перехваченной ремнями гимнастерке со следами погон на
плечах, в темно-синих, сильно поношенных брюках, в желтых ботинках с
обмотками. Рядом на столе лежал своеобразный головной убор из люфы, имевший
формы не то пожарной каски, не то шлема, и коричневые перчатки. Манеры
Михаила Николаевича, его вежливость изобличали в нем хорошо воспитанного
человека. У него не было ни фанфаронства, ни высокомерия, ни надменности.
Держал себя со всеми ровно, но без панибратства, с чувством собственного
достоинства"15, - вспоминал один из призванных под красные знамена, приятель
Тухачевского еще по пензенской гимназии Н. И. Корицкий, ставший его
адъютантом в 1-й армии.
Мобилизованные офицеры, ожидавшие встречи с неотесанным "краскомом"
были приятно удивлены, видя в командарме человека из своей среды. Это,
несомненно, было важным психологическим фактором.
Воспитанная дворянской средой потребность всегда хорошо выглядеть -
одна из основных черт Тухачевского на протяжении всей жизни. (Об этом
вспоминали и его сослуживцыофицеры, и товарищи по плену, и - позже -
советское окружение.) Во время Гражданской многие его коллеги, бывшие
царские офицеры, служившие в Красной Армии, стре мились "слиться с фоном",